Парашюты над Вислой

Вряд ли Вилк — это фамилия. Скорее — подпольная кличка. Ладно, будем соответствовать… Савушкин встал, приложил ладонь к виску, произнёс негромко:

— Hauptmann Niedźwiedź![96] — И продолжил: — Поручник, для чего потшебны цей карнавал? Для чего рызыкуешь жычем тых хлопцув и, — кивнув на девушку с полотняной сумкой, добавил: — девчат? Трва война, а на войне нема мейсца на импрезы!

Видно было по лицу этого «поручика Вилка», как ему мучительно хотелось отдать приказ «Огонь!» своим жолнерам — а с другой стороны, было очевидно, что Савушкин прав, и поручик со своим вооруженным «детским садом» действительно выглядел нелепо на фоне группы матёрых, умелых и безжалостных разведчиков и диверсантов, у каждого из которых за плечами — не один убитый враг… Наконец, поляк, поджав губы, произнёс:

— Jesteś na naszym terytorium. Musisz zgłosić mi, kim jesteś i co tu robisz…[97]

Савушкин саркастически улыбнулся.

— То Генерал-губернаторство Жечи Ньемецкей. Для тего то ты, поручнику, мусишь зглосиць ми, цо ту робишь… И для чего твои хлопцы грожна нам бронья. Пшеде вшистким есть то небеспечне…[98]

Поляк вскипел, и уже приготовился что-то резко ответить Савушкину — но тут встал пан Заремба, вздохнул, и, обратясь к «поручику Волку», произнёс:

— Cheslaw, przestań udawać generała.[99] — После чего, обернувшись к Савушкину, извинительным тоном добавил: — Мы отойдем с Чешиком в сторону, я ему объясню ситуацию…

Савушкин кивнул. И попросил:

— Но только то, что ему можно знать.

Старик в ответ вздохнул и, ничего не говоря, взяв под руку поручика, отвёл его за угол дома.

Мда-а-а, придется сворачиваться. После сегодняшнего представления оставаться им здесь никак невозможно — хорошо хоть, предписание от командования Люфтваффе на руках, в ближайшие дни можно будет им прикрыться. Кстати, пока пан Заремба объясняет этому «поручику Волку» его неправоту — можно почитать, куда немецкое командование направило осиротевших воинов четвертой авиаполевой дивизии…

Савушкин достал из планшета давешний конверт, достал из него орлёную бумагу с двумя печатями на второй стороне — и, быстро прочитав текст, изумлённо объявил своим бойцам:

— Хлопцы, а нам велено ехать в Варшаву!

Лейтенант Котёночкин удивлённо переспросил:

— В Варшаву? А там куда?

— Варшава-Охота. Ну а там — в полк тылового обеспечения «Герман Геринг» одноименной дивизии. Двадцать пятого июля велено явится пред светлые очи начальника строевой части. В общем, судьба нам быть танкистами…

Сержант Костенко, оглянувшись на молодёжь с винтовками, озабоченно спросил Савушкина:

— Товарищ капитан, сколько нам изображать военнопленных? Може, давайте уже надаём этим хлопцам поджопников, заберем винтовки да пойдём до хаты?

— Не спеши, старшина. Сейчас пан Заремба объяснит этому балбесу в конфедератке, что он влез во взрослую игру — тогда и пойдём. Нам тут никакие конфликты не нужны, надо всё тишком обтяпать, без стрельбы и увечий. Бо сильно важные новости у нас для Центра… А ну как какой из этих вояк пальнёт и попадёт в рацию или радиста? Пуля — дура…

Да, с одной стороны Костенко прав, обезоружить этих пацанов для бойцов его группы — раз плюнуть, вон, у них даже карабины с предохранителей не сняты. Но с другой стороны — а ну как, действительно, кто-то из мальчишек сдуру успеет пустить очередь по ним? Нет, рисковать мы не будем. Разве что если пан Заремба с этим поручиком Чеславом не договорится…

Но пан Заремба, судя по его скупой улыбке, которой он одарил Савушкина по возвращению с переговоров — договорился.

— Идём, хлопцы. — Бросил он группе Савушкина. И добавил: — До дому, бо час обеда…

Как только они покинули двор заброшенного кордона — Савушкин спросил у старика:

— Пан Заремба, вы им рассказали?

Хозяин дома вздохнул.

— Пришлось. Чешик млоды и глупы. Мог наделать бардаку… Я сказал, что вы русские. Болей ничего не говорил.

Савушкин подумал про себя: «Но и этого хватило…» Теперь им надо сниматься и уходить. А так всё было хорошо…

Старик, кажется, понял, о чём думает капитан. И спросил негромко:

— Будете уходить от меня?

Савушкин кивнул.

— Будем. Даже если в группе этого поручика нет немецких осведомителей — всё равно, надо рубить концы. Мы должны исчезнуть.

— Понимаю. Эти, из АК, не любят русских, всё носятся с расстрелом офицерув. Как будто нам мало бед от немцев… До утра останетесь хотя бы? Мне половину кабана хлопцы принесли утром, будет свежина…

Савушкин улыбнулся.

— На кабана — останемся! У нас вечером сеанс связи, а потом на ночь — кто ж уезжает? Да ещё от свежины…

Завтра двадцатое — смена позывных. Ну вот, вместе с позывным сменим и место дислокации… Вопрос только — куда податься? На станцию Варшава-Охота — и там якобы ждать свой полк? Не вариант, там будет полно фронтовиков из люфтваффе, наверняка кто-то служил с этим Вейдлингом вместе, знает, как он выглядит… Да и в любом случае, выступление на фронт в составе дивизии «Герман Геринг» — никак не входит в их планы. А это значит?