Парашюты над Вислой

— Цитадель. То стара крепость, построена после восстания тридцатого года. Академия спорта Пилсудского — там сейчас что-то вроде госпиталя или санатория для выздоравливающих. Много немцев, но большинство нестроевых… Аэродром Беляны — но это дальше на север… Склады продовольственные в бывшем кооперативе «Феникс» на площади Вильсона, нефтебаза на Кемпе Потоцкой, Гданьский вокзал…, Пожалуй, всё. Полицейское управление — но то формальность, польская полиция стрелять не станет…

— Мосты?

— Мост Понятовского и мост Кербедзя. Но то выше по течению Вислы. Гданьский мост — железнодорожный. Там сильная охрана и батареи пушек противосамолётных… Как это по-русски?

— Зенитных. Понятно. Железная дорога тоже мимо?

— Так. Немцы её строго охраняют. Железнодорожный виадук и Цитадель разделяют Жолибож и Средместье со Старым мястом.

— Понятно. А вообще гарнизон Варшавы большой?

Ксёндз кивнул.

— Большой, не меней десяти тысяч человек. Это с полицией, СД, гестапо и прочими. Но на Жолибоже — мало. Может быть, полторы тысячи, это с охраной железной дороги.

Савушкин кивнул.

— Ясно-понятно. Немцев тут практически, как я понял, нет — регулярных частей, я имею в виду. Охрана складов и аэродрома… Если внезапно, ночью… Ладно, будем надеяться, что у ваших инсургентов есть военное руководство, а у него есть план действий. Хотя бы относительно местных объектов… Ладно, уж полдень близиться, а мы всё ещё болтаемся, как… цветок в проруби. Пан Чеслав, вы знаете, к кому нам надо обратиться? Чтобы не сидеть тут, как крысы?

— Так. Знаю. Через два часа я буду з им встречаться.

— Я с вами, вы не возражаете?

Пан Хлебовский, помолчав несколько секунд, кивнул головой.

— Нет. Но наденьте пантерку вашего лейтенанта. На ней нет погон…

Савушкин усмехнулся. Наступают времена, когда в немецкой форме опасно ходить по Варшаве… Ну, дай-то Бог!

* * *

В начале второго вдвоём они вышли из дома пана Шульмана — традиционно соблюдая дистанцию. Савушкин привычно осмотрелся вокруг — вроде всё тихо; впрочем, во дворе соседнего дома продолжалась какая-то возня, а в стоящий за углом развозной грузовичок «урсус» двое мужчин в тёмно-синих рабочих блузах тащили какой-то ящик. «Вообще среди бела дня шуруют, Бога не бояться…» — подумал Савушкин. И накаркал…

Со стороны улицы Сузина на Юлиуша Словацкого, на которой стоял «урсус», внезапно выехали две машины — пятнистый кюбельваген и тентованный «блитц». Не доезжая до «урсуса» метров тридцать, обе немецкие — а то, что они немецкие, не вызвало у Савушкина никаких сомнений — машины резко затормозили, из кузова «блитца» на брусчатку вывалилось человек десять фельджандармов — с лёгкостью отличаемых от прочих немецких военнослужащих по характерным нагрудным бляхам. Предводительствуемые выпрыгнувшим из кюбельвагена офицером, жандармы помчались к «урсусу» — мужики в рабочих блузах тотчас бросили ящик и кинулись бежать к соседнему дому. «Halt! Halt!» — заорали жандармы. Но работяги не только не остановились — но, на ходу достав откуда-то из-за пазух пистолеты, открыли огонь по преследователям. Савушкин рефлекторно прыгнул за ограду парка и уже оттуда продолжил следить за разворачивающейся драмой, на всякий случай достав свой «парабеллум» и заслав патрон в патронник.

Работяги добежали до калитки соседнего дома — и тут из неё на улицу вдруг повалила толпа подростков, на первый взгляд — возрастом лет пятнадцати-шестнадцати, от силы. Пацаны-пацаны, но в руках у каждого оказалось оружие — в основном пистолеты, но у трех или четырех — карабины, из которых все они тут же открыли бешеный огонь по жандармам. И даже в двух или трех попали! Во всяком случае, в группе преследователей несколько человек повалилось на мостовую.

Ого! Однако… Встретив огневой отпор, жандармы немедля поумерили прыть, залегли поперёк улицы и открыли ответный огонь. Выучка и опыт сделали своё дело — в толпе поляков появились убитые и раненые, их огонь немедленно ослабел, и оставив на мостовой несколько человек — мальчишки укрылись во дворе дома.

Савушкин ожидал, что теперь жандармы начнут штурм дома, где засели юные инсургенты — но, к своему изумлению, увидел, как одержавшие верх в перестрелке немцы, забрав своих раненых и убитых, энергично двинулись… к своим машинам! Штурма не будет? — изумился Савушкин. Но дальше было ещё удивительней — немцы даже не стали обыскивать «урсус», и более того — не вскрыли валяющийся на мостовой ящик. Савушкину показалось, что для них куда важнее было — как можно быстрее покинуть место боя. Невероятно! Савушкин просто оторопел от увиденного…

— Пан капитан, надо идти. Тут всё закончилось… — услышал он шёпот сзади. Пан ксёндз!

— Пан Чеслав, что происходит?

— То наши хлопаки. Грузили оружие для батальона ротмистра Змея.

— И? — Савушкин в изумлении не знал, что сказать.

Ксёндз пожал плечами.

— И ничего. Сейчас догрузят и повезут… Нам — на Красинского.

Савушкин ошеломлённо промолчал. Да что здесь твориться, в конце-то концов? Какая-то клоунада, честное слово…