Парашюты над Вислой

Да, обхохочешься… Все планы летят в тартарары. Савушкин предполагал добраться до Охоты, там подать бумаги по команде, дня три-четыре прождать назначения, зачислившись на довольствие, а потом всё же «дезертировать» — для начала удовлетворив любопытство Центра. А сейчас? А сейчас их поволокут к заместителю по строевой — или как в Люфтваффе эта должность называется, по личному составу? — впишут в синодики, поставят на довольствие — и ту-ту! Но что здесь делает дивизия «Герман Геринг»? Две недели назад её спешно перебрасывали за Вислу, а неделю назад она активно дралась с передовыми бригадами второй гвардейской танковой между Колбелем и Минском Мазовецким. Что она в Варшаве-то делает?

— Was machst du hier?[172]

Тут среди коллег фельдфебеля возникло какое-то движение, они потеснились — и в кругу света появилась новая фигура, судя по витым погонам — не меньше, чем майор. Ого! Савушкин щёлкнул каблуками и, вскинув руку, представился:

— Hauptmann Weidling, die vierte Felddivisionen der Luftwaffe! — А затем тем же тоном доложил: — Zusammen mit einer Gruppe meiner Soldaten wurde er in die Panzerdivision "Hermann Göring" geschickt, herr major![173]

Фельдфебель протянул майору документы Савушкина. Тот бегло их просмотрел, и тоном, не сулящим ничего хорошего, спросил:

— Heute ist der sechste August. Die Laufzeit Ihres Dokuments ist der 25. Juli. Was ist los?[174]

— Bestanden in der SS-Division «Viking». Dies kann vom Neffen des Reichsmarschall bestätigt werden, er hat Mich gesehen![175] — Савушкин решил зайти с козырей, раз уж такая незадача. Но упоминание племянника Геринга вызвало поразительную реакцию у его оппонентов — те внезапно замолчали, и над перекрестом пвисла тяжёлая тишина. У Савушкина по спине пробежали холодные мурашки — но внезапно майор, вздохнув и протянув капитану документы, печально улыбнулся и промолвил уже совсем другим голосом:

— Oberleutnant Heinz Göring starb am 29. Juli in einer Schlacht bei Sennitsa…[176]

О как… Погиб, стало быть, племяш «Толстого Германа»… Весёлый был, улыбчивый, помниться, парнишка… Спас их тогда, на въезде в Варшаву… Ну что ж, пусть земля ему будет пухом… Эк их всех расколбасило! А обер-лейтенант-то, похоже, был любимчиком в дивизии, эвон, как зольдатики опечалились… Немудрено, племянник рейхсмаршала — а пошёл в бой простым командиром самоходки или танка, за дядины эполеты, или что у него там, не прятался… И принял простую и честную солдатскую смерть.

— Sehr schade. Er war ein großartiger Offizier und ein großartiger Freund.[177]

Майор молча кивнул и продолжил:

— Südlich von Warschau Ivanen kreuzte zu unserer Seite der Weichsel[178]. ^— Немного помолчав, добавил: — Wir müssen sie in den Fluss werfen. Ich werde befehlen, Ihre Gruppe mit Transportmitteln zu versorgen, und in Vilanow verladen die Produkte für das zweite Regiment Grenadier.[179]

— Jawol! — Ответил Савушкин и щёлкнул каблуками. А что делать? У них предписание в полк снабжения дивизии «Герман Геринг», как говорится, вот эта улица, вот этот полк… Ничего не остаётся, как демонстрировать радость от обретения новых однополчан и вообще смысла жизни. Который, как известно, для военнослужащих Люфтваффе заключается в служении фюреру и фатерланду, будь они трижды неладны…

Будущие однополчане живо разошлись по своим машинам, колонна продолжила движение — к группе же Савушкина подъехал видавший виды «блитц». Неспешно покинувший кабину водитель лет пятидесяти, подойдя к Савушкину, небрежно махнул рукой — что должно было означать нацистское приветствие, после «дела Штауфенберга» заменившего обычное доселе отдание чести — и доложил, де ефрейтор Штумпфе по приказу майора Гауке прибыл и готов к погрузке группы гауптмана на борт своего грузовика.

Савушкин облегчённо вздохнул — доехать до места назначения удасться без попутчиков в кузове. В ином случае было бы крайне затруднительно объяснить новым однополчанам, отчего это военнослужащие Люфтваффе с обычными немецкими именами и фамилиями Вильгельм Граббе и Йоганн Шульц, и с онемеченными польскими Штефан Козицки — ни уха, ни рыла не смыслят в ридной мове…

Глава восемнадцатая

Płynie Wisła, płynie, po polskiej krainie, a dopóki płynie, Polska nie zaginie…

Что ни делается — всё к лучшему… Только этой поговоркой и остаётся утешаться.

— Женя, что там справа?

Сидящий у правого борта радист, наблюдающий за обстановкой через аккуратно прорезанное отверствие в брезенте — доложил:

— Темень. Дома, улицы. Спорадическая стрельба метрах в трехстах-четырехстах на запад и юго-запад. Только что проехали пожар — горело что-то вроде газетного киоска. И… — Строганов запнулся.

— Продолжай! — бросил Савушкин.

— Трупы, товарищ капитан. Гражданские. Кто в чём.

— Много?

— Много. За полчаса где-то десятка четыре. Группами лежат…

Группами — это значит не случайно убитые, группами — это расстрелянные…