Пардес

– В этой школе есть правила, мистер Беллоу, – устало проговорил рабби Блум. – Употребление наркотических веществ не шутки. Пробовать наркотики ради забавы само по себе дурно. – Тут рабби Блум бросил на Эвана предостерегающий взгляд. – Пробовать их с другой целью – того хуже.

– Что будет с нашими колледжами? – слабым голосом спросил Ноах.

– Мы вынуждены составить письмо с описанием нарушения. Письмо будет храниться в наших документах, но пошлем мы его лишь в случае повторного нарушения.

– Вынуждены? – Эван горько рассмеялся. – Никто вас не вынуждает.

– Наше учебное заведение обязано сообщать о проблемах с дисциплиной, мистер Старк. И в вашем случае советую впредь воздержаться от подобных действий.

Когда нас отпустили, мы вышли на парковку и направились к джипу Оливера. Я уже садился в машину, как вдруг Эван схватил меня за плечо и отвел в сторону:

– Не хочешь сказать правду?

– Я не знаю, о чем ты.

– Ладно тебе, Иден, не свисти.

Я подумал было, не признаться ли в том, что случилось в туалете с Джио. Но я не доверял Эвану – и ощутил извращенное удовольствие от того, что ему от меня что-то нужно.

– И что же, по-твоему, я скрываю?

– Если между вами двоими что-то происходит, – произнес он негромко, – меня это касается, даже если ты не понимаешь почему.

Я стряхнул его руку.

– Смешно, – парировал я, – потому что я твердо уверен, это ты скрываешь нечто такое, что касается меня. – Я не хотел этого говорить, но был рад, что сказал. Эван побелел. Я устремил взгляд на макет Храма.

– Осторожно, Иден, – сказал Эван. – Ты сам не знаешь, что несешь.

Я отмахнулся и сел в машину. Там уже обсуждали костюмы на Пурим. На улице было славно, хоть и немного пасмурно, небо подернулось серой дымкой. Оливер порылся в бардачке и достал пакет с травой.

– Будем?

– Шутишь? – спросил Амир с заднего сиденья. – Скажи мне, что ты шутишь.

Мы замялись. А потом, не обращая внимания на нравоучения Амира, покурили.

* * *

Прошло больше недели, приближался Пурим. В детстве это был мой любимый праздник. Наша община дважды собиралась в синагоге читать Свиток Эстер, все веселились в маскарадных костюмах, дарили друг другу вкусности, пировали. Мне нравилось наблюдать за танцами на улицах, разносить с матерью мишлоах манот[244], объедаться сладостями двадцать четыре часа в сутки, нравились сеудот[245], во время которых отец, всегда отказывавшийся пить больше необходимого, румянился от вина и рано уходил спать. “Тора Тмима” всячески поощряла нас наряжаться, хотя для костюмов нам разрешалось выбирать только библейских персонажей, и разгуливать по округе, собирая цдаку с подвыпивших гуляк. Наверное, мне нравился дух Пурима, соблазнительный и чужеродный, – день, когда жизнь, к моему облегчению, не похожа на себя.

На этот раз я не чувствовал такого руаха[246], поскольку тревожился за будущее. Но приготовления к празднику были в самом разгаре. Мать, изо всех сил стараясь произвести впечатление на Синтию, испекла сотни гоменташен, в том числе – но не только – с шоколадной крошкой, абрикосами, сливами, маком и арахисовым маслом. В поисках парных нарядов Кайла потащила меня в комиссионку.

– Нам нужно что-нибудь литературное, – сказала она, осматривая вешалки с поношенными маскарадными костюмами. – Есть идеи?

– Нет.

– Ты же вроде звезда у Хартман. – Кайла увлеченно рылась в нарядах. – Лично я разрываюсь между двумя.

– Какими?

– Суфражисткой, – ответила она, – или уж Шелли, была не была.

– Шелли круто, – ответил я. – Будешь ходить с зонтиком.

– Я сказала Шелли, а не Мэри Поппинс.

– От западного ветра[247].

– Остроумно. – Она вытащила платье не то в готическом, не то в викторианском стиле, поднесла к груди. – Вообще-то я имела в виду великую Мэри Шелли[248]. Лучшую из Шелли.

– А.

– Сгодится. – Кайла оглядела платье. – С “Франкенштейном” в руках и толстым слоем пудры на лице.

– Гениально.

– А ты можешь быть Перси. Поищи надувные нарукавники[249].

– Тебе не кажется это странным?

– Что именно?

– Что мы будем в костюмах Шелли.

– Ари, это образы на Пурим, а не брачное предложение.

– Я понимаю, но…

– Боишься, друзья тебя засмеют?

– Я этого не говорил.

Ряд масок: чудовища, инопланетяне, кентавры, кровавые зомби. Я достал с дальней полки маленький череп:

– Может, это?

– Он вряд ли налезет тебе на голову. У тебя в последнее время слишком раздутое эго. – Она скрылась с платьем в примерочной. – Но не стесняйся, пробуй.

– Нет. – Я прислонился к двери примерочной. – В качестве аксессуара.

– Для кого? Расхитителя гробниц?

– Это Йорик.

Она вышла в платье, нахмурилась:

– Шутишь?

Я подобрал китчевый средневековый наряд: лиловый плащ с капюшоном, черные лосины, дешевенькая корона.

– Видишь, как здорово?

– Ты хочешь быть Гамлетом? Правда? Может, лучше могильщиком?

– Это литературный костюм, как ты говорила. И лучше уж Гамлетом, чем Перси Биши.

– Слушай, не хочу обидеть, но твоя зацикленность на ней кажется немного… нездоровой. – Кайла покрутилась перед зеркалом. Хозяин магазина показал ей два больших пальца. – Ты совсем на ней помешался – себе же во вред.