Пардес

Я не поехал. Пообедал с родителями, почти весь день спал. Заскучав, читал у бассейна “Майами геральд”. Шаббат тянулся, я нервничал, но решил, что если Эван захочет со мной поговорить, то пусть сам ко мне придет.

* * *

Он пришел в воскресенье вечером. Я уже лег, почти заснул, как вдруг в дверь осторожно постучали.

– К тебе… гость, – невыразительным голосом сообщила мать, заглянув ко мне в комнату.

– Кто?

– Хочешь верь, хочешь нет, – прошептала она, – Эван Старк.

Я рывком сел на кровати.

– Я прогоню его, – поспешно сказала мать. – Если честно, я так удивилась, увидев его на пороге, что молча захлопнула дверь у него перед носом. Он не уходит, но я не хочу его пускать.

– Да ладно тебе, – я встал, – пусти.

Выглядел он кошмарно. Правая нога в огромном гипсовом сапоге, сильно хромает, опирается на трость. Волосы торчком, месяц не брился, отчего взгляд кажется еще угрюмее. На левой щеке, как и предсказывал его отец, красный шрам.

– Ты не предложишь мне сесть? – наконец произнес Эван, стоя на пороге моей комнаты. Мы долго смотрели друг на друга. – Я же теперь калека.

Я проводил его за письменный стол, сам уселся на край кровати.

– Тебя вчера не было. – Он прислонил трость к ногам.

– Занят был.

Эван посмотрел на стопки книг на полу.

– Похоже, мне здесь не рады. По крайней мере, твоя мать дала мне это понять.

Вздернул подбородок, обвел взглядом комнату: открытый шкаф с разбросанными футболками, виски от Оливера, разобранная постель, стол завален бумагами и конспектами.

– Как лапа, не болит?

– Я ее сильно повредил. – Я уставился в пол.

– Хочешь, распишусь на твоем гипсе?

– Не особо. Тебе обязательно ходить с палкой?

– Так сказал физиотерапевт. По-моему, я с ней выгляжу так, словно выполз из фильма про Джеймса Бонда, тебе не кажется?

– Нет. А с ногой что?

– Ходить могу, – ответил он. – А то врачи поначалу опасались. Но ничего, как-то передвигаюсь.

В груди моей задрожала дремавшая злость. Я старался ее подавить.

– Нам с тобой просто невероятно повезло.

– Врачи говорят, да. – Он помассировал ногу. – По-моему, ты на меня злишься. – Он подался вперед.

Да пошел ты, хотелось ответить мне. Я тебе не доверяю, хотелось ответить мне.

– Имею право, тебе не кажется?

– Возможно, – согласился Эван, – но твоей злости почему-то не хватает на то, чтобы, я не знаю, дать мне в морду или вышвырнуть из дома.

– Предупреждаю, – процедил я и снова потупился, – даже не начинай.

Он поднял обе руки:

– Ты сердишься, Иден, я знаю, я это понимаю. Но ты же умный, ты соображаешь, это была всего лишь ошибка. Пусть и огромная, но я просто прикалывался. Вот уж не думал, что ты схватишься за штурвал…

– Ты совсем ебанулся? – не сдержался я и тут же встревоженно посмотрел на дверь, не на шутку испугавшись, что на мой крик в комнату ворвется мать с кухонным ножом. – Ты пришел, чтобы обвинить во всем меня?

Эван явно растерялся из-за того, что я повысил голос, но быстро опомнился, и лицо его вновь сделалось бесстрастным. Правда, выглядело это неубедительно. То ли из-за шрама, то ли из-за покрасневших от бессонницы глаз, но в тот миг вид у него был по-настоящему встревоженный.

– Нет, конечно, – неуверенно ответил он. – Спасибо, что вообще пустил меня. Я лишь хочу сказать, что в ту ночь мы оба были не в себе, оба накосячили, потому что накурились, выпили целую бутылку…

Я сжал кулаки.

– Я не хочу это слушать.

– Ладно. – Он скрипнул зубами и кивнул, словно сознательно решил попробовать другой способ. Я подозрительно гадал, искренен ли он или прикидывается. – В общем, я пришел извиниться.

– Это ты так просишь прощения?

Он повертел трость, раз-другой перебросил ее из руки в руку.

– Ну, в общем, да.

– И за что именно ты просишь прощения?

– Иисусе, Иден. – Он нахмурился. – Неужели нельзя просто принять извинения?

– Мы чуть не разбились к хуям. Или тебе уже не хватает мозгов, чтобы это понять?

Он терпеливо покачал головой, точно успокаивая ребенка.

– Я знал, что делал, Иден. По крайней мере, мне так казалось. Я собирался повернуть. Я и раньше так делал.

– Пиздишь, – сказал я и добавил, уже не так уверенно: – Ты не успел бы повернуть.

– Ну ладно, может, и так. Я же говорю: я не очень соображал, что к чему.

– Ты нас чуть не убил.

– Ничего себе предъява.

– Я серьезно.

Он мрачно улыбнулся, не в силах сдержаться, и в этой улыбке я узнал прежнего Эвана.

– У тебя только одни синяки.

– Я все пытаюсь понять, – помолчав, ответил я, – чего ты добивался.

Лицо его вновь сделалось бесстрастным.

– Знаешь, что Блум время от времени любит мне повторять? Пожалуй, даже слишком часто?

– Что?

– Что из всей нашей компании у тебя лучше всех развито нравственное чутье. По-моему, он прав. – Эван вытянул ногу, стараясь не морщиться. – Прислушайся же к тому, что подскажет тебе внутренний голос.

– Я даже не хочу говорить, что он подсказывает, – помолчав, ответил я.

– Ладно тебе, Иден. – Он покачал головой. – Мы оба знаем: если бы ты действительно в это верил, если бы ты правда думал, что так все и было, я не сидел бы здесь.

Его голова покачивалась на волнах, он выплевывал воду, когда я давил ему на живот.