Паргоронские байки. Том 3

— Глупышка, — погладил ее по голове мужчина. — В каждой истории должен быть хотя бы один победитель. Пусть сегодня им буду я.

Эль усмехнулась, глядя на дрожащую в ужасе Амату. После второго изменения та действительно приобрела сходство с птицей. Волосы превратились в алые перья, все тело покрылось легким пушком, спинка носа затвердела, а ноги обернулись лапами с крючковатыми когтями.

— Ладно, забирай свой приз, — снисходительно сказала Эль.

— Этого я тоже хочу, — показал на Руззлау мужчина. Ворота уже снова распахнулись. — Хорошо будет смотреться в лабиринте.

— Ну это уже слишком… Я думала сделать его хранителем врат…

— Ну пожалуйста! Ему у тебя все равно слишком тесно! И он у тебя помрет с голоду, дожидаясь, пока еще кто-то дойдет до низа!

Эль цокнула языком, посмотрела на все еще ревущего Руззлау, и отмахнулась.

— Забирай и его, — сказала она. — Все равно я хочу перестроить башню. Нынешние правила мне надоели. Усложню испытания, уберу часы, наберу игроков поинтереснее… Гариадолл обещал меня с кем-то познакомить… и у Динта могут быть излишки…

— Ну вот и отлично, — сказал мужчина, беря Амату на руки. — Все в итоге закончилось хорошо.

Интерлюдия

— Тьянгерия поступила некрасиво, — укоризненно сказал Бельзедор. — Если герой достойно себя проявил — он заслуживает снисхождения. Если не награды, то уж как минимум жизни.

— Это один из главных пунктов нашего кодекса, — согласился Янгфанхофен. — Но Тьянгерия — не гохеррим. Гхьетшедарии правил не соблюдают. Почти.

— Бедные люди, — безучастно сказал Дегатти, туша сигарету прямо о столешницу. — Мы для вас просто игрушки, верно?

— Разве только для нас? — насмешливо посмотрел на него Янгфанхофен. — Дегатти, ты же сам держишь домашних животных. Кто они для тебя?

— Друзья. Любимцы. Члены семьи. Я хорошо к ним отношусь и не причиняю зла.

— Какой ты молодец. Но выбора-то ты им все равно не предоставляешь?

— Они животные.

— А вы смертные.

— Знаешь, Янгфанхофен, в этот раз даже я с тобой не согласен, — возразил Бельзедор. — Я тоже люблю поиграть с героями, но они всегда приходят ко мне сами. И получают ровно то, что заслуживают. А Тьянгерия… зачем ты ее оправдываешь?

— Я не оправдываю. Наша Принцесса Тьмы — очень неприятный ребенок. Даже по меркам гхьетшедариев.

— А демоны могут быть приятными? — хмыкнул Дегатти.

— Дегатти, я понимаю, что байка тебя расстроила, но ты настолько уж не драматизируй, — покачал головой Янгфанхофен. — Тьянгерия играет со смертными, как ваши дети играют с насекомыми. Или ты в детстве не ловил мух, не гонял жучков, не забавлялся с муравейником?

— Ты на вопрос не ответил.

— Разными мы бываем, — устало сказал Янгфанхофен. — Как и люди. Просто в нас больше Тьмы, поэтому мы не чувствуем моральных терзаний. Но в этом тоже нет нашей вины. Мы такие, какими родились. А многие из нас раньше были такими же смертными. Мы тоже жертвы здесь, Дегатти.

— Ох, ну только не надо, умоляю! — аж перекосило Дегатти. — Янгфанхофен, я согласен, что по меркам демонов ты просто душка, но… таких как ты очень мало. Я, так уж вышло, знаком со множеством демонов…

— Демониц, — хмыкнул Бельзедор, опрокидывая стакан «Жидкого Зла».

— Демонов, — повторил Дегатти. — Самых разных. Но добрыми могу назвать только двоих. Лахджу и Янгфанхофена… и то Янгфанхофен скорее просто… дружелюбный.

— Лахджа тоже… просто дружелюбная, — расплылся в улыбке Янгфанхофен. — Просто в нее ты влюблен, поэтому несколько идеализируешь.

— Может быть, — не стал спорить Дегатти. — А есть среди вас действительно… добрые? Не как ты, а по-настоящему. И не бывшие смертные, как Лахджа, а урожденные демоны.

— Ох, Дегатти, ну… — вздохнул Янгфанхофен. — Ты не забывай, где мы живем и чем питаемся… Это у небожителей сама среда способствует благодетельности и веселому нраву… А у нас… впрочем, несколько исключений все-таки есть, я тебя уверяю.

— А конкретный пример привести можешь? — спросил Бельзедор.

— Могу. Есть у меня одна история про доброго демона… сейчас я вам ее расскажу.

Маленький кульминат

1331 год Н.Э., Парифат, Лазитания.

Хмария — один из самых неинтересных континентов Парифата. Особенно ее северо-запад, где вытянулось вдоль океана королевство Лазитания. Единственное, что знают о нем жители остального мира — выражение «лазитанский темперамент». В умах почему-то закрепилось, что лазитанские женщины как-то особенно горячи или страстны, хотя это абсолютнейшая чепуха.

Но это и в самом деле все, чем известна Лазитания. Другого настолько же тихого и скучного местечка на Парифате еще поискать. Вот уже несколько веков здесь не случалось ни войн, ни революций, ни эпидемий, ни хотя бы нашествия жаб. Короли и королевы спокойно посиживали на троне, время от времени устраивая балы и маскарады.

Большего от них и не требовалось. Как и другие страны вдали от мировой политики, Лазитания просто тихо жила, никому не мешая. А поскольку окружали ее в основном такие же тихие соседи без амбиций, в Лазитании и впрямь решительно ничего не происходило.

Возможно, именно поэтому в Лазитании поселился кульминат Яппог.