Паргоронские байки. Том 4

Голос колоссального демолорда чуть потеплел. Мазекресс, породившая большинство низших демонов, не заботилась о каждом в отдельности, ибо их по меньшей мере сто миллионов, но все же была их общей матерью.

– В чем состоит твое дело, Зиммизхи? – спросила Мазекресс. – Ты хочешь что-то у меня спросить?

– Да, у меня есть вопрос, – сказал Жертвенный. – Мне подобные… отчего мы именно таковы?

– Что ты имеешь в виду?

– Почему мы живем в постоянной агонии? Для чего ты сотворила нас так, а не иначе?

– Ты сомневаешься в задумке своей матери?

Теперь голос Мазекресс похолодел, в нем зазвучала гроза. Гигантские хоботы чуть заметно содрогнулись, напряженно вытянулись.

– Я уверен, что в этом был важный смысл… просто я не могу его уловить, – поспешил сказать Зиммизхи.

– Ладно… – промедлив, сказала Мазекресс. – Думаю, ты имеешь право знать. Но ответ тебя не порадует.

Не очень охотно Матерь Демонов поведала своему правнуку, что изначально она задумывала сотворить демонов… особенного рода. Демонов-подвижников. Совершенных. Почти что небожителей, только живущих в Темном мире, иммунных к скверне, исцеляющих других демонов и наставляющих их.

Возможно, даже не уходящих на Кровавый Пляж.

Это был очень амбициозный план. Одна из самых грандиозных задумок Матери Демонов. Но… у нее не получилось. Чего-то не хватило.

– Вы должны были быть высшими демонами, – с легкой печалью поведала Мазекресс. – Но я не смогла вытесать шедевр. Заложила в вас больше, чем вы смогли выдержать. Поначалу я хотела уничтожить вас и попробовать снова – но другие демолорды воспротивились. Увидев вас, они были в восторге, потому что вы оказались именно тем, в чем нуждался Паргорон. Безответными, лишенными амбиций слугами, отдающими все и не ждущими взамен ничего.

– Мне… горько слышать такую правду, – произнес Зиммизхи.

Обтянутые чужой кожей плечи опустились. Жертвенный почувствовал горечь, исходящую от Мазекресс.

– Мне тоже, – сказала Матерь Демонов.

Она ничего не стала скрывать от своего потомка – наоборот, сообщила ему все детали, все подробности их внутреннего устройства, их строения. Как они были сконструированы, что она в них заложила.

Большую часть своих порождений Мазекресс создала на основе высших демонов, всех этих частей Древнейшего. Развраги были сделаны по образцу гохерримов, чрепокожие – нактархимов. Маркольмы – бушуков. Самоталер – гхьетшедариев. Храпоиды и храки – сурдитов. Безликие – ларитр. Хламенарии и тахринарии – ла-ционне.

Об этом Зиммизхи знал, конечно. Об этом даже храки знают. Однако кое-что новое Мазекресс ему все-таки поведала. Оказалось, что для некоторых своих порождений она брала за образец не простых высших демонов, а демолордов. Уникальных, существующих в единственном числе.

Вехоты – слабые подобия Ксаурра. Злобоглазы – Бекуяна. Куржуи – Гламмгольдрига.

– А мы… – начал Зиммизхи, уже догадываясь об ответе.

– Бго. При создании вас я использовала биологический материал Того, Кто Кричит Во Тьме. К сожалению, на пользу вам это не пошло. В вас сокрыта огромная мощь, вы почти бесконечные источники жизненной энергии… но при этом вы заперты в клетки своего безумия и вынуждены постоянно страдать. К счастью, не все.

Зиммизхи снова почувствовал теплоту. Мазекресс глядела на него с искренней радостью – словно мать тяжелобольного ребенка, который сейчас переживает ремиссию и веселится с нормальными детьми.

– Ты хотела… уничтожить нас при рождении? – переспросил он.

– Я Матерь Демонов, – сухо ответила Мазекресс. – Такова власть всех матерей. Мы решаем, какой жизни появляться, а какой нет.

На Зиммизхи нахлынули образы. Аура Мазекресс стала особенно яркой, и его захлестнуло ее мыслями, ее воспоминаниями.

И не только ее собственными. Миллионы образов и видений одновременно. Рожающие в муках женщины, мечущие икру рыбы, отпочковывающиеся друг от друга кэ-миало. Медленно плывущая крокодилица, в пасти которой резвятся крохотные детеныши… холодный взгляд рептилии вперился прямо в Зиммизхи. Паргоронская кобыла, разорившая гнездо айчапов и ждущая, пока наестся ее жеребенок.

И одновременно – видения совсем другого рода. Женщины, пьющие ядовитые травы и перетягивающие живот. Пожирающие свою молодь грызуны. Убивающие детей гхьетшедарии, которым уже тесно в этом мире.

Руки, прижимающие к груди младенцев… и руки, бросающие младенцев в бездну.

– У меня было гораздо больше творений, чем обитает сейчас в Паргороне, – произнесла Мазекресс, пока Зиммизхи это осмысливал.

– Но ты же не всегда решала сама, кому появляться, а кому нет, – сказал он.

– Только дважды другие демолорды не позволили мне уничтожить и пересотворить образцы.

– А кто вторые?

– Это уже тебя не касается. Об этом я скажу им… если они сумеют однажды задать вопрос.

Теперь Зиммизхи догадался, о ком речь. Но он не стал развивать эту тему, а только молча поклонился и отступил. Он понял, что в Паргороне ему решений не найти, раз уж даже мать-прародительница не может ничем помочь.