Паргоронские байки. Том 4

– Не вам принимать решение о том, впускать нас или не впускать! – нахмурился Отец Богов. – Не вы сотворили этот мир! Не вы даже были его первыми обитателями! Я ходил по этой земле, когда никого из вас еще не было и на свете! Мне памятен и дорог этот мир… и другим он тоже памятен и дорог! Многие из нас родились здесь!

Йокрид криво усмехнулся. Часкет сдвинул деревянную маску, обнажая холодные паучьи глаза.

– Так каков же будет ваш ответ? – спросил Космодан. – Вы даете нам дозволение быть здесь? Признаете наше право на Камень и тех, кто согласен держать нашу руку?

Титаны обменялись взглядами. Шесть титанов, пять титанид – один за другим они качали головами, и только Медеор остался посреди, не сказал ни «да», ни «нет».

– У вас не будет нашего дозволения, – молвил Агапет. – Не будет нашего признания. Этот мир как-нибудь обойдется без вас. Без богов.

– Я же говорил, – пожал плечами Вентуарий. – Зря потеряли время.

– Я услышал ваши слова, но и вы услышьте мои, – уже едва сдерживаясь, произнес Космодан. – Мы лишь из учтивости явились сюда сегодня и спросили вашего дозволения на то, что и так наше. Из учтивости и желания быть в добрососедских отношениях с теми, с кем до этого не враждовали. Мы охотно станем вам друзьями, если вы передумаете, но решение о том, быть нам тут или не быть, принимать не вам. Ни один из нас более не ступит на ваш остров, но весь остальной Камень настолько же наш, насколько и ваш.

– Это не так! – стиснул кулаки Катимбер.

– Да будет услышано небом и землей, что я, Космодан, сказал свое слово.

– Услышь же тогда и наше, – заговорил ровно Агапет. – Не враги мы вам сейчас, но будете делать по-своему – станем врагами. Оставьте Камень. Оставьте нас.

– Даже титаны не могут быть настолько неразумны, чтобы записывать богов себе во враги, – бесстрастно произнесла Просперина. – Злой будет судьба ваша.

– Нет судьбы кроме той, что мы себе выбираем, – тихо сказал Агапет. – Если желаете войны – будет и война.

– Не желаем и не начнем. Но если начнете вы – ответим, – пообещал Космодан уже грозно. – Я сказал, а вы услышали.

Небо набухло тучами, вдали что-то громыхнуло, а земля под ногами чуть заметно содрогнулась. Невзирая на гневные, возмущенные лица титанов, боги укутались в покровы теней – и исчезли. Мгновенно вознеслись за облака, а оттуда – в свой мир, блаженный Сальван.

Мир, на который титаны никогда не посягали.

Если бы ярость могла воспламенять, под Катимбером уже горела бы трава. Самый рослый даже среди титанов, с литыми мускулами, белыми волосами и золотистой кожей, он гневно сверкал глазами и раздувал ноздри. Пуще всего ценящий свою титанову гордость, Катимбер был донельзя взбешен, что вот – пришли боги, молвили: будет по-нашему, не по-вашему.

И ничего ты с этим не сделаешь, глупый титан.

Зачем боги вообще явились к титанам, в Алмазный Рай? Да просто хотели соблюсти приличия. Ждали, что титаны тоже склонятся перед ними, выразят полное с ними согласие – и будут боги тем довольны. Почешут свою гордыню тем, что вот, даже и титаны перед ними склоняются.

Наверное, им думалось, что Катимбер и другие будут польщены, что их согласия как бы спрашивают. Думали: вот, запляшут от счастья глупые титаны, что боги с ними советуются, равными себе считают. К смертным-то, небось, они так не являются, разрешения не спрашивают, а просто говорят: делай так-то, смертный, ибо такова божья воля.

Но титаны – не смертные. Среди всех бессмертных, среди всех живых существ титаны наиболее близки к богам. Титаны – сама воля мироздания, получившая зримое воплощение. У них нет божественной силы, зато есть сила титанова. Она не дает такой власти над окружающим, зато дает безграничную над собою самим.

Из всех, кто способен мыслить, титаны – самые независимые и самодостаточные. Им не нужна пища, не нужен воздух, не нужна внешняя энергия, не нужно дыхание истинных душ, что зовется ба-хионью.

И потому никто не смеет диктовать титану свою волю!

– Никто! – громогласно повторил Катимбер, сжимая кулак. – Не было так и не будет так!

Агапет сумрачно кивнул, Метерон гневно сжал кулаки, Рузульвет оперся на секиру. Огромную тяжелую секиру, выкованную внуком Катимбера, Макроденитом.

К Макродениту Катимбер и направился. Кузнец Титанов не явился на встречу с богами, ему не было до них дела. Вечно перепачканный сажей, но со светлым взором и золотыми струящимися волосами, он редко выходил к другим титанам. Милей всего Макродениту уединение и звонкий бой молота о наковальню. День-деньской творит он в своей кузнице изделия, что обрадуют любого из царей смертных, изумят их и обогатят.

Макроденит охотно делал все, о чем просили другие титаны. Клинки, доспехи, инструменты, украшения, да и просто посуду, просто безделушки. Катимбер сам с гордостью носил его работы наручи, поножи и головной обруч, удерживающий волосы.

Не для защиты, конечно. Один лишь адамант прочней собственной кожи Катимбера. Для образа, для эстетики. Изделия Макроденита масштабируются вместе с владельцами, равно как и платья, что шьет прекрасная Ламента, дочь Кузнеца Титанов.