Паргоронские байки. Том 5

Вдали прогремел гром. Разверзлись свинцовые тучи, хлынул дождь — и карты взвились в воздух, запорхали вокруг демона и волшебника. С кусочков картона глядели Император и Императрица, Блудница и Воитель, Дурак и Мудрец, Жизнь и Смерть, Фортуна и Правосудие. Мелькали короны, спирали, мечи и монеты, проносились звездные звери, что водят хоровод вокруг Парифата.

Это длилось несколько секунд — а потом колода с треском слилась вместе. От нее отделились две карты — верхняя и нижняя, Шут и Волшебник.

Два джокера.

— Эта — моя, — ухмыльнулся Сурратаррамаррадар, хватая Шута. — А вторая по праву ваша, мэтр Арминатти.

Арминатти взглянул на легший в ладонь кусочек картона. И в самом деле, там был он — будто живой. Невысокий, худощавый, с легкой сутулинкой, он был облачен в повседневный халат и опирался на посох. Самый обычный посох, без грана волшебства. Арминатти просто творил его, когда нужно было на что-то опереться, когда плохо слушались ноги… они в последнее время все чаще плохо слушались.

Несколько секунд волшебник размышлял, а потом покачал головой.

— Нет, — твердо возразил он. — Я, конечно, умею играть в «Зодиак» и, гм, «Дурачки», но я не настолько хорош в этом, чтобы ставить собственную жизнь.

— Справедливо, — согласился демон. — Но есть ли игра, в которой вы настолько хороши?

Арминатти пристально посмотрел на эту живую чехарду, на безумие меняющихся ликов, а потом произнес:

— Есть. Словотворчество. Я согласен сыграть в него, гм, и больше ни во что. По правилам высшего посвящения.

Сурратаррамаррадар на секунду даже перестал превращаться во все подряд… а потом зашелся хохотом.

— Вы и в самом деле уверены в себе, мэтр Арминатти! — воскликнул он. — И уверенности вам явно придает знание о том, что я есть Хаос, и суть моя деструктивна! Но вы сильно заблуждаетесь, полагая, что поединок будет легким! Словотворчество, идет! Я даже уступлю вам первый ход!

— Отвечу вежливостью на вежливость, гм, — устало сказал волшебник. — Камень.

Малая частичка Сурратаррамаррадара замерцала, сжалась — и появился камень. Образовался из воздуха, самый обычный серый булыжник. Демон подбросил его в руке… клешне… щупальце… и насмешливо произнес:

— Надежда, мэтр Арминатти! Сотворите надежду!

Волшебник только улыбнулся. Если Сурратаррамаррадар желает его поставить в тупик таким простым заданием… что же, он ошибается.

Словотворчество — это игра Репарина. У каждого института Мистерии есть свой вид магического спорта, это давняя и красивая традиция. Одни — зрелищные, яркие и бурные, настоящие поединки, а то и командные соревнования. Другие — тихие и спокойные, малоинтересные для зрителей.

Словотворчество где-то посередине. Правила предельно просты — по сути это обычная игра в слова. Надо по очереди называть существительные — и чтобы каждое следующее начиналось на последнюю букву предыдущего.

Но не только называть, разумеется. Тогда это не было бы магическим спортом. Нужно еще и сотворить каждое слово, ведь Репарин — институт материализаторов. Кто не сможет, кто спасует — тот проиграл.

Существует две разновидности правил. Первая, попроще, для начинающих — творить нужно те слова, которые называешь сам. В словотворчество по таким правилам можно играть очень долго, партии иногда длятся по несколько суток, вновь и вновь откладываются и переносятся.

Но куда более интересно словотворчество для продвинутых. Когда творить нужно те слова, что называет противник. Вот это и в самом деле испытание… и Арминатти в юности был настоящим чемпионом института, и его это по-настоящему увлекало. Ведь больше всего на свете он любил колдовать, а магический спорт — лучший способ заниматься колдовством ради самого колдовства.

Обычно даже при таких правилах оговариваются некоторые ограничения. Например, можно называть только неодушевленные предметы. Или только объекты, имеющие материальные воплощения. Но Арминатти выбрал правила высшего посвящения — практически без ограничений. Запрещены только некоторые совершенно особенные вещи, вроде того же философского камня.

В такое могут играть только материализаторы, не знающие себе равных.

— Надежда, гм, — повторил он. — Извольте, вот ваша надежда.

И он улыбнулся еще шире, твердо глядя в мигающие глаза Сурратаррамаррадара. Демон какую-то секунду молчал… а потом его хохот расколол небеса. Живому воплощению Хаоса пришелся по душе такой ход.

— Я и в самом деле вижу надежду в вашем взгляде! — ответил он. — Вы творите ее безо всякой магии, и я вам аплодирую! Но вам теперь на «а»… пять… четыре… три…

В словотворчестве высшего посвящения дается всего пять секунд на размышления. Иначе партия превратилась бы в бесконечные придумывания особо сложных слов. Но Арминатти уже знал, что заявит следующим.

— Акула, — произнес он.

— О, теперь вы надеетесь, что я не в силах сотворить жизнь? — рассмеялся Сурратаррамаррадар. — Наивно с вашей стороны!