Паргоронские байки. Том 5

Теперь расклад полностью изменился. Если раньше Мараул был один против троих, то теперь один против троих остался Фар’Дуватхим.

Один против директора Банка Душ… и двух гохерримов.

— Ладно, подходите, — насмешливо сказал он. — Добейте того, кого не добили ваши отцы.

Сполохи Тьмы в небесах Сальвана окончательно угасли. Контроль над Кромкой был восстановлен — и вышвырнувший Гламмгольдрига Космодан запечатал аркал.

Все порталы закрылись разом. Хоботы Мазекресс и щупальца Кошленнахтума перерубило. Тернии Сорокопута испарились задолго до этого.

Живых и активных демолордов осталось всего тринадцать. Тринадцать против девятнадцати. Среди богов есть раненые, но есть они и среди демолордов.

И они потеряли остатки своего преимущества.

Именно в этот момент погибла Руналодана. Она почти достигла Эрребереты, почти соединилась с Мардзекаданом и Худайшиданом — но бушующий ветер ударил ей в спину. Могучую демоницу сбило с курса, повлекло прочь — и впечатало в огромное облаце.

А Вентуарий настиг ее в облике урагана.

Есть народы, что считают его злым богом. Ветра в их краях так жестоки и неумолимы, что несут только зиму, холод и голод. Вентуарию приносят жертвы, чтобы он не убивал их детей… но он все равно убивает.

Бог не может быть богом только части своего аспекта. Марекс — не только теплое море, но и ревущие шторма, но и смертельные пучины. Солара — не только ласковое солнышко, но и смертельная радиация.

А Вентуарий порой разрушает города ураганами.

Руналодана зарычала. Мускулы напряглись… но ее рык потонул в вое торнадо. Обессилевшая, ослабленная вновь льющимся отовсюду Светом, она перестала быть противником вернувшемуся в полную мощь богу.

И ее рассекло сразу сотней Клинков Пустоты. Режущими воздушными потоками, в каждом из которых была божественная сила.

Но она не сразу это поняла. Ей казалось, что по лицу бьют сухие ветки и острые камни. Так гибнет в непогоду вышедший на промысел смертный, а его соплеменники шепчутся, что бедняга прогневил Владыку Ветров, и теперь останки лягут под полом пещеры, чтобы он продолжал греться у семейного костра.

Руналодана не сразу поняла — но она была уже мертва. Вся демоническая сила не помогла. Ей казалось, что плоть восстанавливается от повреждений… но нет. Сначала она развоплотилась — а потом погибла.

И когда она поняла — то увидела его. Вентуария в истинном облике. Посланец богов, проводник душ, он склонился над уже отлетающей душой, и пронизал взглядом каждую частичку ее существа, и коснулся ее божьей дланью, и тихо изрек:

— Я направлю тебя. Ты переродишься смертной.

— Нет!.. — взмолилась Руналодана. — Нет, нет, нет!.. Я не хочу, я хочу снова гохерримом!.. не-е-е-ет!..

— Иди в туманы Лимбо, — молвил Вентуарий, призывая бхавачакру. — Ступай на свет родительского очага. Проживи в этот раз жизнь лучше.

Если бы Йокрид был тут, он бы стал потешаться над Вентуарием. Не упустил бы возможности ввернуть, что атаманша гохерримов теперь наверняка снова станет атаманшей — только разбойничьей.

Но Йокрида тут не было. Йокрид был далеко. Йокрид смотрел на умирающего Скогароха.

Его божественное начало получило слишком глубокие повреждения. Он распадался, бог скорби и страданий. Не мог больше поддерживать целостность. Не мог соединиться с коллективным бессознательным своей паствы. Его образ не сформируется в религиозный символ и перестанет вдохновлять ищущих утешения.

И сидящий подле него на корточках Йокрид сказал:

— А мы ведь очень похожи, Мученик. Только ты не такой смешной.

— Легко смеется плач… — прошептал Скогарох уже почти беззвучно, — …и плачет смех…

— Хотя, возможно, ты даже смешнее меня, — хмыкнул Йокрид. — Знаешь, что говорят о несчастнейших? Что они одновременно счастливейшие.

И Йокрид протянул руку гибнущему брату — а Скогарох ее принял.

Два бога слились в одного.

Йокрид распрямился. Он немного изменился. Самую чуточку — но он перестал быть просто небесным шутом, богом веселья и проказ. У него появилась новая ипостась — и новые аспекты.

— Раз они стали несчастнейшими, то они потеряли счастье, — сказал Скогарох устами Йокрида, сказал Йокрид устами Скогароха. — А значит, оно у них было — и было велико.

А тем временем Мардзекадан и Худайшидан осознали гибель Руналоданы — потому что их счета резко возросли. Каждый стал сильнее примерно на треть — и случиться это могло только одним образом.

Они заключили пакт перед этой кампанией. После гибели Росканшидана оставшиеся первородные гохерримы составили завещания — чтобы больше их счета не ушли тем, кто того не заслуживает, чтобы другие демолорды больше не обогащались за их счет.

Сильдибедан завещал все своим детям. Старшим из здравствующих. Мардзекадан — самому достойному и храброму среди гохерримов. Худайшидан — гохерриму без изъянов, безупречному, что лучше всех станет служить Паргорону.

А Руналодана — своим братьям. Тем, что живы.

— А Джулдабедан? — повернулся к Джулдабедану Бельзедор.