Паргоронские байки. Том 5

И при виде него у закаленных космических рейнджеров по спинам забегали мурашки. Их словно обдали ледяной водой, такой невыразимый ужас вызывала эта тварь.

По сине-черной поверхности будто что-то растеклось и повсюду раскрылись трещины, обнажая пучки отростков мертвенно-серого цвета. Они протянулись к людям, порозовели, затрещали…

Ибзивиэх упала и забилась. Звук был вроде и обычным, но вызывал дикую головную боль, путал мысли, заставлял неровно биться сердце…

И он каким-то образом распространялся безо всякого воздуха! Проникал под шлемы, звучал непосредственно в мозгу… и от этого было еще страшнее.

По телу прошли судороги. Геспетцер увидел, как Джам нашаривает за спиной резак, как палит из разрядника Тшеварка, как один отросток хватает ближе всех стоящую итриссу Яр’Еань Джань…

Он вскинул руку. Лазерный отбойник выдал сноп жгучего пламени. Тварь дернулась всем телом, итрисса Яр’Еань Джань врубила фазирование и шлейфанула прочь, прямо сквозь отростки… а потом один из них снова сомкнулся на скафандре.

Он каким-то образом схватил ее в фазирующем режиме!

Джам метнулся вперед. Пока они с Тшеваркой прикрывали огнем, Джам тоже врубил фазирование, но шлейфанул вперед, прямо в гущу отростков… и там сверкнул резак.

Существо содрогнулось. Отростки исчезли в одном месте и вспухли в другом. Какой-то миг они дрожали… а потом сомкнулись вокруг Джама. Он оказался словно в центре хищного растения… резак смахивал эти наросты, из них брызгало что-то серое… и оно растворяло скафандр!

— Хватайте девчат и бегите, — раздалось на общем канале.

Геспетцер переглянулся с Тшеваркой. Тот подхватил всю еще бьющуюся Ибзивиэх, сделал синхрон — и шлейфанул вместе с ней прямо сквозь камень. За ними хлынули отростки твари… но их перерубило очередью из отбойника. Геспетцер удвоил мощность.

А потом загудел еще и бур. Он был геологом по специальности, Дар Геспетцер Тандария, и у него тут был самый прочный скафандр, самое лучшее оборудование. Он шлейфанул в самую гущу, он вонзил алмазную головку в это сине-черное — и итрисса Яр’Еань Джань снова упала.

Ее скафандр уже сильно поврежден. Возможно, она мертва.

Геспетцеру некогда было об этом думать.

Он рубился дальше, пытаясь добраться до Джама, который все еще… задней камерой он увидел Тшеварку. Тот вернулся, схватил теперь итриссу Яр’Еань Джань, приладил к лицевому щитку герметик и шлейфанул назад.

— Проваливай, Тандария, — прозвучал насмешливый голос. — Сейчас тут все рванет.

Для споров не было времени. Джам всегда был упрямым придурком… а тварь каким-то образом блокировала фазирование. Геспетцер всадил в нее бур и шлейфанул задним ходом… попытался шлейфануть.

Ну да, она же блокирует фазирование…

— Я свалил, Джам, — услышал себя будто со стороны Геспетцер. — Взрывай.

— Нет, стой, он вре-е-е!.. — донесся стихающий голос Тшеварки.

Но было поздно. На общем канале в последний раз прозвучал противный смешок Джама… и все исчезло.

…А потом Геспетцер очнулся. Вокруг было темно — и осталось темно, когда он включил прожектор. Он все еще был в своем тяжелом скафандре — перемазанном какой-то мерзостью, но целом.

Вершина клеонских технологий выдержала взрыв, а вот неведомая тварь — нет.

Только вот… похоже, перед смертью она затащила Геспетцера туда, откуда явилась сама. Он больше не видел зала чужих, не видел недр планетоида 3128 ФА, а на общем канале царила тишина.

Гробовая, холодная тишина.

…снова 1503 год Н.Э., Эккебем, Южное Предлесье.

— Я провел там много лет, — закончил Геспетцер. — Поначалу было непросто, но со временем я приноровился. У меня очень хороший скафандр.

Рыцари Геона почтительно смотрели на человека под удивительной броней. Из его рассказа они поняли от силы половину, но этой половины вполне хватило.

— Удивительное дело, — сказал за всех Кетиш. — Наши мудрецы утверждают, что есть и иные Пространства Людей, и говорят, что кое-кто даже сумел туда уйти… но я впервые вижу того, кто оттуда вернулся.

— Я не вернулся, — возразил Геспетцер. — Я здесь впервые.

Малое солнце зашло за горизонт, и на небе высыпали звезды. Рейнджер из сказочного мира Клео отдал пустую плошку, поблагодарил и с надеждой посмотрел вверх.

Надежда из его глаз улетучилась сразу же. Геспетцер устало покачал головой и сказал:

— Не то. Не то.

— Не то?.. — не понял Кетиш.

— Совсем другие созвездия. Не то.

Ему налили еще сидровухи. Крепкой, почти прозрачной, пахнущей яблоками так, словно в каждый стакан выжали целый мешок. Геспетцер выпил уже три кружки, но его глаза оставались трезвыми… настолько трезвыми, какими люди вообще не бывают.

Он по-прежнему стоял. Все вокруг сидели на чем попало, а он стоял. Он просто не мог сесть в своем огромном доспехе, этом передвижном котле. Стоя он ел, стоя он пил, стоя и рассказывал свою историю.

— Ты можешь его снять, — предложил Кетиш осторожно. — Ты среди друзей.

— Не могу, — ответил Геспетцер. — Я слишком долго был там… в живой темноте. Скафандр прирос к коже.