Паргоронские байки. Том 5

Оставив Орротоб, он вновь занялся рутинным трудом. Сварганил полсотни звездных систем — из них почти все безмолвные и безжизненные, и лишь в двух посеял прокариотов, а еще в одной — примитивных эукариотов.

Одна из систем оказалась в области существования высокоразвитых космиков — пришлось немного подкорректировать реальность, чтобы по обнаружении сотворенного мира ему никто не удивился. Чтобы посчитали, будто он всегда тут и был, просто прежде никого не интересовал.

А в пятьдесят первой звездной системе Всеблагий сотворил земной рай.

Очередная попытка. Он неоднократно творил и такие миры — счастливые и спокойные, лишенные горестей и конфликтов.

Сегодня на свет появился еще один.

Это была прекрасная планета. С идеальным климатом, сбалансированным и уравновешенным. Не знающая жары и холода, с вечной теплой весной. Выверенная до микрона, без землетрясений, вулканов и ураганов. Вообще без бедствий и страданий.

Все живые существа на ней поглощали солнечный свет, воду и минеральные вещества. Не было ни хищников, ни паразитов, никто не конкурировал за пищу и территорию. Жили они настолько долго, насколько вообще могут смертные — теоретически вообще неограниченно. Необязательно быть подлинно бессмертным, чтобы не знать старости и болезней.

На этот земной рай Всеблагий потратил больше времени, чем на пятьдесят предыдущих систем, вместе взятых. Триста лет он отшлифовывал каждую молекулу, каждую шестеренку этого идеального механизма.

— Они все равно вымрут или начнут жрать друг друга, — раздался ироничный голос Аэссы. — Рано или поздно.

— Я знаю, — ответил Всеблагий, любуясь своим творением.

— Это просто очередной замок на песке. Его смоет первой же волной.

— Я знаю. Не ломай.

— Тебе самому придется все время его охранять и корректировать.

— Аэсса Штормовая, я был богом за десятки тысяч лет до того, как твой отец затащил в пещеру твою мать, — повернулся к ней Всеблагий. — Я все знаю сам.

— Ха! — фыркнула Аэсса. — Кичиться возрастом — последний аргумент. Делай как знаешь — но от того тебе лишь будет больнее, когда наступит неизбежное.

Всеблагий ничего не ответил, продолжая смотреть на счастливый мир, счастливую планету. Он не стал в этот раз зарождать здесь разум. Без разума эта идиллия все-таки какое-то время просуществует.

Раньше он творил и разумных. Раз за разом, раз за разом. Всеблагий очень хотел дать смертным все хорошее и оградить от всего плохого, сделать счастливыми и беззаботными. Одарить живым бессмертием и исполнить все желания. Найти идеальное сочетание, создать поистине безоблачный и в то же время гармонично развивающийся мир.

Совместить несовместимое.

К сожалению, утопии недолговечны. Они слишком хрупки, такие совершенные экосистемы. Просто не способны противостоять реальным невзгодам, не выдерживают испытаний на прочность. Как только случается серьезный кризис, как только в раю появляется что-нибудь зловещее, он сразу же рушится.

А даже если искусственно оградить его от всего, даже если Всеблагий сам денно и нощно будет оберегать свое творение — оно все равно погибнет. Просто само по себе.

Просто потому, что все слишком счастливы.

Увы, успешные разумные виды не могут долго существовать в идеальном мире. При полном отсутствии невзгод они либо начинают проявлять беспричинную агрессию, либо потихоньку теряют интерес к жизни и вымирают. По-настоящему продолжительный, устойчивый рай возможен только в астральном состоянии, в Светлом мире среди светлых духов.

При тщательно отобранном контингенте.

Но даже там периодически случаются падения, бунты, попытки разрушить систему. Даже небожителей приходится загружать какой-то работой, даже им необходимы цели, необходима борьба с какими-то бедами или врагом.

Конечно, еще можно сотворить совершенно новых существ. Искусственно запрограммировать их менталитет, поставить жесткие рамки. Сделать добрыми, неагрессивными, всем довольными. Полностью счастливыми и не ищущими себе иной судьбы.

Заставить их оставаться такими вечно, запретить саму возможность какой-то перемены.

Можно. Так неоднократно делалось, и подобные существа действительно живут вполне счастливо. Но это очень искусственная жизнь и очень несамостоятельный разум. Божественные питомники со специально созданными видами. Колыбельки с неспособными их покинуть младенцами.

И, разумеется, там нет и не может быть никакого развития, никакого прогресса. Зачем он, если все и так всем довольны?

Счастье, увы, отрицает прогресс. Если у тебя все есть — к чему еще стремиться? А если ты все же к чему-то стремишься — значит, есть у тебя не все. Замкнутый круг.

А без прогресса нет смысла жизни. Можно быть растением и просто день за днем радоваться солнышку, но высокоразвитое существо этим не удовлетворится. Можно сотворить умных, добрых, ласковых и миролюбивых существ, можно любить их и вечно заботиться — но они будут не более чем питомцами Всеблагого.

А Всеблагому не нужны были питомцы. Ему нужны были дети.