Паргоронские байки. Том 5

Всеблагий помогал лишь самую малость — посылал видения, давал подсказки. Иногда раскидывал кое-где божественное оружие, которое могут поднять лишь истинные герои и короли. Обычно в них и не было никакой особой силы — просто символ, придающий уверенность в себе.

Ну вы знаете, как это бывает. Скажи кому-то, что оружие в его руках может держать лишь милосердный, справедливый и бесстрашный человек — и он неожиданно отыщет в себе эти качества.

А что еще важнее — другие их тоже найдут.

Но иногда все же случается то, с чем смертные не могут справиться в принципе. У них просто нет шансов. Например, когда, как сейчас, Кромку разрывает глобальной катастрофой, и миры… обрушиваются друг на друга.

Они все очень разные, эти миры, но при этом почти сливаются. Разделяющая их Кромка — это фактически несуществующий микрослой, околонулевое расстояние по одной из старших осей.

Но это самое околонулевое играет роль непроницаемой стены, не позволяющей смешаться несмешиваемому.

Миры очень разные. Светлым и Темным, например, вообще невозможно соседствовать — они сразу начинают взаимоуничтожаться. Их даже никто не творит специально, Светлые и Темные — они единственные возникают сами по себе, когда реальность где-то достигает критической массы, и из Хаоса ударяет первостихийный гейзер.

Но и другим мирам нельзя напрямую перетекать друг в друга — ведь у них часто различны даже физические законы. Это всегда кавардак, дикая бездна аномалий, возвращающая Упорядоченное обратно в Хаос, разрушающая все с таким трудом выстроенное. Пятнающая великое полотно творения грязными проплешинами.

А хуже всего — когда Кромку прорывает не в соседний мир, не по одной из осей, а… в ином направлении. Непредставимом и необнаружимом. Присутствующем везде и одновременно нигде.

Вы же помните, что кроме Упорядоченного есть еще и Хаос?

Поддержание стабильности Кромки — одна из главных задач богов. Всеблагий был богом-творцом — и это значило, что он владыка Хаоса… и одновременно борец с Хаосом.

Сейчас его захлестывало со всех сторон. Божественное начало рвалось на части. В одном из миров смертные затеяли глобальную войну, создали ультимативное оружие неслыханных масштабов… и ухитрились не только уничтожить свою звездную систему, но и повредить структуру мироздания, нарушить саму ткань реальности. Кромка лопнула по швам, сразу три континуума стремительно обменивались своим содержимым… и со всех сторон лился Хаос.

Его реальность была ничтожна мала, она почти не превышала ноль. Хаос — это Несуществующее. Но открываясь Сущему, он стремительно обретал форму и свойства, мгновенно повышал уровень реальности — и непредсказуемо влиял на все доступное.

Кавардак. Неукротимое буйство творения. Мир на глазах превращался в полухаотический, безумно-нестабильный. Время ускорялось и снова замедлялось, пространство колебалось и дрожало, измерения комкались и ломались. Уже слышались дикой мощи ментальные волны — то рождались хтонические чудовища, возникала из небытия самая необузданная жизнь во вселенной.

Сегодня Всеблагий предстал не в воплощенном виде, не в облике человека или иной сущности. Он простирался сквозь космос, пронизывал саму ткань реальности, и сам в ней был своеобразным узлом, источником Порядка. Окутанный высшими энергиями, источающий божественную силу, он без устали сшивал Кромку, скреплял пространственные разрывы, укрощал потоки Хаоса. Восстанавливал целостность мироздания, пока не началась цепная реакция.

Он был здесь не один. Еще шестеро божеств занимались тем же самым. Вот возник и молча присоединился седьмой. Без лишних слов боги тушили вселенский пожар — и с каждой минутой порывы Хаоса ослабевали, а реальность восстанавливалась. Миры возвращались в безопасное состояние.

— Пересотворяем, — произнес Всеблагий, и другие боги подкрепили его волю своей.

В черной пустоте возникла новая планета. Совсем свежая, хотя и в точности такая же, что была уничтожена. К ней сразу устремились оформленные хаотические потоки — врезаясь в твердь, они окончательно обретали форму, поднимались на ноги, издавали рев и шипение.

— Ну началось, — прожужжал бог, похожий на громадную муху. — Предлагаю уничтожить, пока не укрепились.

— Согласна, — пошла рябь по огромному скоплению кристаллов. — Слишком уж огромные и могучие.

— Такие не дадут жизни остальным, — проревела бесформенная туша.

— А разве они сами не жизнь? — спросил Всеблагий. — Они уже существуют.

— Предлагаешь так и оставить?

— Почему нет?

— Хтоники слишком непредсказуемы и опасны, — произнесла бесформенная туша.

— А разве ты сам не из хтоников? — насмешливо произнес бог, похожий на сияющую запятую.

— Да, и поэтому я знаю, о чем говорю.

— Можно их оставить… — произнесли кристаллы. — Но с их первозданной мощью они рано или поздно сами все тут разрушат. И что — снова пересотворять?

— Те, кто все тут разрушил, не были хтониками, — напомнил Всеблагий. — Они даже бессмертными не были.