Пари на любовь

Она оборачивается, чтобы шлепнуть меня, но я натягиваю поводья, и Рэйчел взвизгивает, когда лошадь легкой трусцой выбегает из стойла. Старушка ускоряет темп, и я направляю ее к западу наших границ, навстречу уходящему солнцу. Все ранчо окрашивается в ярко-желтые и розовые тона, делая его не таким унылым. Мы проносимся мимо дома, старого амбара и наполовину разобранного загона. Только сейчас я понимаю, что еще несколько дней назад он был целым. В голове сразу зреет миллион мыслей, для каких целей отец решил это сделать, но я не готов думать об этом сегодня.

Мы минуем пределы нашего ранчо, и, подъезжая к ограждению, я протягиваю руку, чтобы открыть проход. Оказавшись в открытом поле, пришпориваю лошадь, и она срывается с места. Рэйч взвизгивает и вцепляется в мои предплечья. Я кладу руку на ее талию и притягиваю к себе, чтобы наши тела двигались в унисон. Каждый подскок, и мы привстаем, а затем плавно опускаемся в седло. Рэйч быстро подхватывает ритм и понимает, что надо делать, но я не убираю руку, лишь бы не терять ее.

Когда мы оказываемся достаточно далеко от ранчо, беру поводья и натягиваю, чтобы лошадь остановилась. Рэйчел оглядывается по сторонам и замирает, когда лучи уходящего солнца преломляются в кронах деревьев и касаются ее лица. Она откидывает голову на мою грудь и шепчет:

– Здесь так красиво.

– Пожалуй, то немногое, что действительно достойно внимания.

– Я буду скучать по этому, – у нее появляется улыбка. – Я тут подумала, что могу остаться и подождать, пока мистер Уитакер поправится. Ты не будешь один.

– Нет, ты уедешь, – слова срываются слишком грубо, и Рэйч поникает. Беру ее ладонь и подношу к губам, чтобы оставить нежный поцелуй. – Прости, просто все навалилось.

– Я понимаю, – уголки ее губ дергаются.

– Ты уедешь послезавтра, выучишь свой сценарий и покажешь всему миру, чего достойна. Я буду сходить с ума без тебя каждую секунду, а потом приеду в Лос-Анджелес и восполню все, что мы потеряли.

– Может, я провалюсь и приеду заедать обиду ребрышками Наоми.

– Нет, Рэйчел, ты добьешься своего, – беру ее за подбородок и приподнимаю голову, чтобы заглянуть в глаза. – Прекрати сомневаться в себе и думать, что ты чего-то не достойна. В этом мире нет ничего, что тебе не покорилось.

– Например, сердце одного Чемпиона, – шепчет она, касаясь моих губ.

– Оно принадлежит тебе уже очень давно.

Улыбнувшись, наклоняюсь и нежно целую ее. Растягивая каждую секунду, запоминаю и сохраняю в своем сердце и памяти, чтобы в самые тяжелые моменты, когда ее не окажется рядом, я мог вспомнить свет, исходящий от нее, и не увязнуть в своих страхах. Чтобы мог себе напомнить, ради чего мне стоит продолжать бороться.

Лошадь под нами дергает головой и продолжает жевать траву, сожженную беспощадным сентябрьским солнцем. Мы остаемся на своем месте и наблюдаем, как последние лучи солнца скрываются за горизонтом и поле постепенно накрывает темнота, а затем в таком же неспешном ритме возвращаемся на ранчо. Меня одолевают сотни эмоций и буквально разрывают душу. Я переживаю за отца, злюсь на мать и в то же время скучаю по Рэйч, хотя она еще рядом со мной. Я не могу просить ее остаться, но и отпустить безумно тяжело, потому что снова останусь один. Джорджтаун станет для нее болотом, которое затянет в свои сети так же, как это произошло со мной. А она должна сиять.

Снимаю с лошади седло и перекидываю его через ограждение. Накладываю еще немного сена и перед тем, как закрыть загон, еще раз поглаживаю ее морду, отчего она фыркает и принимается за еду. Амбар вдруг заполняет голос Стивена Тайлера. Оглянувшись, замечаю, как Рэйч медленно пританцовывает и подпевает.

– Такое ощущение, что ты всегда думаешь о чем-то другом, только не обо мне, – поет она, приподнимая волосы руками, и с лукавой улыбкой смотрит на меня. – Детка, лучше избавься от этих вредных привычек.

Она манит меня пальчиком и закусывает губу. Усмехнувшись, качаю головой и медленно подхожу, обвивая руки вокруг ее талии. Утыкаюсь носом в волосы и делаю жадный вдох, запоминая аромат. Персик, цветы и солнце.

– Потанцуй со мной, Крис, – шепчет она, обнимая меня за шею, и я льну к ней.

Наши бедра соприкасаются и двигаются в ленивом темпе, не попадая в ритм песни, но мне на это плевать. Есть только малышка Дэниелс и сорок восемь часов перед тем, как она сядет в самолет и вновь улетит от меня.

– Я схожу с ума, детка, я схожу с ума, – хрипло подпеваю и чувствую, как Рэйчел улыбается.

Она поднимает голову и, подняв руку, проводит по моей щеке.

– Думаю, я давно сошла с ума, – неуверенно произносит, будто боясь собственных слов.

– Природное обаяние Уитакеров сделало свое дело, – поигрываю бровями, и Рэйчел усмехается.