Париж: анатомия великого города

На первый взгляд королева казалась легковерной, но, стоило астрологам допустить ошибку, быстро превращалась в скептика и принималась издеваться: «Жаль, что он собственного будущего не предвидел», — произнесла она, узнав, что на окраине был ограблен и убит некий звездочет-шарлатан. Башню Руджери достроили в феврале 1572 года, за несколько месяцев до печально известной Варфоломеевской ночи. Страшный карнавал убийств произошел главным образом из-за непредусмотрительности и неумения Екатерины контролировать последствия вероломных политических заговоров и покушений.

Священные войны

С того дня, как тезисы Лютера попали в Париж, город не знал покоя. Сорбонна, непререкаемый авторитет в вопросах религии, заклеймила Мартина Лютера апологетом ереси и лжеучителем. Университет не только цензурировал книги, но организовывал обыски в студенческих кварталах, выдавал ордера на арест всякого, кто только был заподозрен в намеке на несогласие с религиозной доктриной или политикой властей. То тут, то там религиозные зелоты нападали на еретиков. Места встреч инакомыслящих были хорошо известны: в основном протестанты собирались на левом берегу; туда и направлялись отряды карателей. В 1557 году группа студентов-католиков ворвалась в дом адвоката, не скрывавшего своих симпатий к протестантизму. В доме шла служба, и разъяренные молодчики начали убивать всех подряд, зарезали даже нескольких придворных дам, а тех, кого не убили, сильно избили. Когда же на место инцидента прибыли полицейские, вместо того чтобы арестовать напавших, они поздравили их с добротно сделанной работой, собрали выживших «еретиков» и увезли в тюрьму, где те содержались в ожидании суда.

Изначально осужденных за ересь сажали в тюрьму или высылали, но позднее кара стала более жестокой и изощренной. Гревскую площадь даже назвали «камерой сожжения» — она почти постоянно источала запах горелой плоти. Другим популярным видом казни стала «strappado» — итальянская дыба, на которой казненного растягивали так, что руки и ноги выходили из суставов, а затем несчастного медленно опускали на огонь. Сегодня тихий и зеленый перекресток Латинского квартала, площадь Эстрапад, носит имя этого пыточного устройства (позднее местные мальчишки продавали на ней фонари, при свете которых водили всех желавших по лабиринту квартала, путая ужасами прошлого и призраками).

Недовольство простых, безграмотных и неимущих горожан, отождествлявших Париж и себя только с католицизмом и святой мессой, в начале столетия непрерывно росло. Наплыв протестантов, бежавших в Париж от репрессий, подобных бойне 1562 года в Осси, заставлял горожан-католиков волноваться за чистоту веры и статус священной столицы. Париж, с момента основания стремившийся составить конкуренцию Риму, в 1560-х годах переполнился «еретиками», которые не просто отвергали авторитет папы, но открыто сомневались в его праве на власть. Протестантов, вне зависимости от того, прибыли они из столицы европейского протестантизма Женевы, где назывались «eidgenossen» (т. е. «конфедераты» — именно этот искаженный термин превратился во французское слово «huguenots»), или других городов, называли гугенотами.

Страсти накалились до предела 18 октября 1534 года, этот день вошел в историю как «день плакатов»: проснувшись поутру, католики обнаружили, что по всему Парижу развешены плакаты, на которых набранные готическим шрифтом тексты возвещали, что католическая месса — глупость и противоречие Писанию. По городу разнеслись слухи, что протестанты готовят восстание, что добрых христиан перебьют во время месс, церкви разрушат, а в городе воцарится дьявол, который, веселясь, лично убьет монарха, и Париж навеки превратится в проклятый город. Чтобы хоть как-то успокоить население, все святыни Парижа — от реликвий Сен-Шапель до символов веры — были вынесены на улицы, а позднее массовая процессия, во главе которой шел сам епископ Парижский, пронесла их по городу. В соборе Нотр-Дам отслужили торжественную мессу, а после на Гревской площади устроили сожжение шестерых «еретиков».