Париж: анатомия великого города

В первую очередь следовало разделаться с Колиньи — окончательно и бесповоротно. Сделали это граф де Гиз и его люди. Они перерезали адмиралу горло и, отрубив голову, вывесили ее из окна на веревке. «Начали мы неплохо, — сказал де Гиз своим приспешникам, — теперь следует выполнить волю короля до конца». И вооруженная толпа двинулась по улицам: окровавленное оружие в руках, обезображенный труп Колиньи позади и призыв убивать на устах. Гениталии адмирала были отрезаны от тела и выброшены в Сену, позднее за ними последовал его труп. Этим не кончилось, тело Колиньи выловили и повесили на Монфоконе на несколько дней.

Кровавое безумие прокатилось от Лувра до задворок Ситэ и Латинского квартала. Парижские обыватели в массе своей были католиками, в протестантство же в большинстве случаев обращались аристократы (за несколько лет не одна видная семья столицы приняла протестантство из ненависти к продажному правительству и двору). Пришло время сравнять счет. Большинство убийств видных политических деятелей произошло в первые часы бойни. Повальные казни протестантов из звериной жажды крови и застарелой ненависти продолжались еще один день и одну ночь — до тех пор, пока улицы не стали походить на поле битвы. Убитые и умирающие на улицах столицы были не солдатами, а свадебными гостями, бедными ремесленниками и работягами, стариками, женщинами, подростками и младенцами. Очаги сопротивления были крайне малочисленны: некий лейтенант из свиты Колиньи, Таверне, продержался восемь часов и сдался, только придя в полное изнеможение, — большинство же протестантов захватили врасплох. Верный сподвижник Гиза мясник Пезу хвалился тем, что лично убивал людей, словно диких животных, и перерезал горло более чем 120 протестантов, а после сбросил их тела в Сену — и все своими собственными руками.

«Город охватило буйство ужаса и убийства, — писал очевидец. — Улицы полнились криками отчаяния, воплями грабителей и убийц. Отовсюду раздавались стоны умирающих и раненых. Везде валялись выброшенные из окон мертвецы, трупы в городских садах лежали вповалку. Толпы таскали убитых за собой. Крови было так много, что она бежала потоками». Другой свидетель говорил, что Сена покраснела от крови. В реку сбросили столько трупов, что они не тонули. Похоронить такое количество в отдельных могилах было невозможно, так что вырыли огромные ямы, в которые свалили всех подряд. Когда капитаны королевской гвардии доложили королю о том, что Парижу не проглотить столько трупов, он рассмеялся.

Отголоски парижской бойни прокатились волнами насилия по провинциям: там также начались избиения. В Лионе за один день погибли две тысячи протестантов. Пример столицы поставил на грань гражданской войны всю страну: весь сентябрь и октябрь в Бурже, Руане, Анжере, Орлеане, Бордо, Тулузе и Альби бушевали протестантские восстания. Города-крепости протестантов — Монтобан, Ном и Ла Рошель — закрыли ворота и приготовились к обороне.

Ни один из городов Франции не гордился массовыми убийствами и беззаконием так, как Париж, в котором корона и толпы простолюдинов воссоединились в борьбе с общим врагом.

Глава шестнадцатая Как в верхах, так и в низах

Избиение в день святого Варфоломея ославило Париж на всю Европу столицей предательства и убийств. Известия о трагедии быстро достигли Лондона, Женевы, Вены, Мадрида (испанский король публично радовался бойне) и Рима (папа Григорий XII отметил событие, прочитав мессу «Те Deum»). Во всей Европе происходили религиозные столкновения. Париж был не более чем средневековым городом, но сумел стать центром всех религиозных конфликтов. Более того, в глазах французов-протестантов и многих европейцев парижане выглядели наемными убийцами, религиозными фанатиками либо тем и другим одновременно.

Христианского в религиозных войнах было мало. В действительности борьба во Франции шла за власть и влияние: клан католиков под предводительством Гизов соперничал с гугенотской фракцией Бурбонов, возглавляемой королевской династией Наварры. Со смертью Генриха II в 1559 году возникла неясность в вопросах престолонаследия, и за тридцать лет по стране прокатилось восемь войн. Варфоломеевская ночь стала лишь самым кровавым инцидентом из череды событий. Христианский мир считал столицу Франции дьявольским городом, залитым кровью. Единственным оправданием ужасному периоду убийств именем веры в парижской истории может служить омерзение, испытанное народом, осознавшим кровопролитие, и посеявшим своим раскаянием первые семена будущей эпохи Просвещения.

Непредвиденным последствием бойни стало восшествие на престол Генриха III, младшего брата Карла IX. Карл умер вскоре после дня святого Варфоломея — официально от туберкулеза, но, по слухам, король был отравлен собственной матерью, убившей сына якобы по приказанию неких католических группировок. Даже святость отношений матери и сына в этом городе истаяла.