Париж: анатомия великого города

Вместе с тем, по крайней мере с XIX века, это место наделяется определенной эротической аурой. Здесь сгорающий от желания Андре Бретон искал свою Надю; а обычно сдержанный в выражениях Андре Мальро писал, что площадь Дофина напоминает вагину «своей треугольной формой, мягкими линиями и вертикальной чертой, разделяющей зеленые насаждения надвое». Неизвестный поэт назвал площадь «клитором Парижа». Барону Осману лишь смерть помешала исполнить его план по сносу площади Дофина.

Но подлинным средоточием парижского эротизма стараниями Генриха стало место ниже от моста, на правом берегу: именно здесь король приказал разбить окруженный со всех сторон водой небольшой парк, где он и его свита могли бы забавляться с courtisanes и наблюдать за разного рода представлениями. Сначала этот островок был известен как Еврейский, но вскоре это название ушло в прошлое, поскольку парижане стали называть здешний парк сквером Вер-Галан («vert gallant», «вечный повеса» — прозвище Генриха, которым король обязан любовью к роскошной жизни и половой распущенностью).

Название это прижилось на века вместе с репутацией острова как территории сексуальных приключений. Парижская жизнь предполагала распущенность, что неизменно вызывало негодование протестантов. Тогда же зародилась давняя традиция полупубличной сексуальной игры, разыгрываемой на улицах столицы. Она жива и сегодня вокруг Тюильри, моста Аустерлиц, на бисексуальном карнавале Венсенского и Булонского лесов.

Моралисты и циники

Возможно самым удивительным фактом времен правления Генриха было то, как легко после десятилетий бесконечных сражений парижане привыкли к мирной жизни. Отчасти так случилось из-за усталости населения от разрушений прошлых лет. Отчасти — благодаря тому, что сам Генрих был фигурой мирной, а его любовь к сексу и романтике, музыке и вину, отстраненность от религиозных конфликтов и макиавеллиевских политических игр быстро завоевали королю любовь простого люда. Королевская слабость к прекрасному полу была общеизвестна, а знаменитая и влиятельная его любовница Габриэль д’Эстре сама была звездой парижского общества.

Горожане потешались над козлиным запахом, который исходил от короля, над его неряшливым видом и удивлялись, как это ему с такими внешними данными удалось заполучить королеву Марго и знатных красоток, подобных Габриэль д’Эстре. Неожиданная смерть Габриэль в 1599 году не понравилась парижанам. Поговаривали, что ее отравил некий Себастьяно Дзаметти — королевский прихвостень и, скорее всего, один из многочисленных любовников дамы. Король какое-то время искренне оплакивал любовницу, но быстро успокоился и женился, как он сам говорил, на «толстом банкире» Марии Медичи. Она сумела поладить с королем, привнеся в его жизнь эмоциональную и сексуальную упорядоченность на все последующие годы.

Париж расцвел при Генрихе, превратился в привлекательное для европейских гостей место, здесь можно было почувствовать свободу, которой сами парижане не ощущали уже более ста лет. Несмотря на все раздоры и споры конца XVI века, столица отличалась редкой целостностью культуры. Религиозные войны были кровавыми и запутанными, но руководствовались простой идеологией; борьба велась между набиравшим популярность протестантизмом и переживавшей кризис католической церковью, не избавившейся от средневекового образа мыслей и старой социальной иерархии.

Но в убийствах Париж превзошел всех, был эпицентром кровопролития. Кризис центрального управления стал, пожалуй, самой сильной предпосылкой к абсолютизму монархии, пред которым так преклонялись и который так ненавидели в XVIII веке. Культурную жизнь столицы странным образом обогатили сектантство и жестокость. Первым импульсом развития культуры стало появление литературного и политического кальвинизма. Дифференцировать протестантов и католиков по социальному происхождению крайне сложно (хотя если грубо обобщить, то католиками были крестьяне и аристократия, а протестантами — практичные представители среднего класса). Кальвинистская неприязнь к духовенству и горячая вера в собственную добродетель оставили существенный след в литературе и политике тех времен. Жан Кальвин в своих блистательно написанных и великолепно аргументированных трудах не оставлял оппонентам никакой возможности для возражений и утверждал, что Бог не окутан тайной, но ждет исследования проникновенным разумом. Кальвин жил и учился в Париже, разрываемом на части фанатизмом средневековой католической церкви и ее врагами, и город принял его жесткий рационализм одновременно с восторгом и ненавистью. Но значение и влияние кальвинизма не вызывают сомнения.