Парижская мода. Культурная история

Влияние голливудского кинематографического костюма на французскую моду на удивление плохо поддается фиксации. В Голливуде, без сомнения, работали великие дизайнеры, хотя продюсеры и звезды кино часто заказывали одежду и у парижских кутюрье. Глория Суонсон одевалась у Шанель для съемок в своей первой звуковой кинокартине «Сегодня вечером или никогда» (1931); актеры фильма «Художники и модели за границей» (1937), наряду с одеждой голливудских дизайнеров Эдит Хед и Трэвиса Бантона, носили костюмы от Пату, Ворта, Пакен, Скьяпарелли, Мэгги Руфф, Ланвен и Аликс. По-настоящему, однако, на моду влияли не голливудские модельеры, а образы самих звезд кино. Шанель носила брюки, однако образ Марлен Дитрих в этом наряде привлекал гораздо больше внимания.

«И – вечный американский вопрос – каковы же шансы Нью-Йорка стать мировым центром моды? Их практически нет. Нет абсолютно никаких, если говорить о нынешнем поколении», – объявлял автор «Парадного Парижа», написанного в 1924 году. Он напоминал читателям о «фиаско, которое потерпели венцы во время войны», не говоря уже об «амбициозной попытке» Джона Уонамейкера импортировать в Соединенные Штаты «прославленного парижского дизайнера и целое ателье мастеров-французов». Почему они потерпели неудачу? – спрашивал автор. «Почему Парижу так легко удалось подавить эти бунты в провинциях модной империи?» По словам парижских модельеров, с которыми он разговаривал, «именно „дух“ Парижа обеспечивал его превосходство – его атмосферу – искусство, присутствующее повсеместно… И, вдобавок, традиционный французский модный вкус и французский гений, проявляющий себя в модном дизайне».

К чести автора, впрочем, он не удовлетворился этим самодовольным ответом. «Но если это единственная защита парижской цитадели, кажется, у Нью-Йорка еще есть надежда». Парижане, по мнению автора, ошибались, полагая, что «стиль создается в одном лишь Париже».

Скорее, полагает он, «стиль – это нечто, что соглашаются воспринять женщины всего мира. По случайности сегодня они благосклонно принимают… парижскую моду… Но всегда есть вероятность, что модная штаб-квартира переберется в другое место. В Нью-Йорке тоже хватает живительной атмосферы». Впрочем, несмотря на наличие талантливых дизайнеров и шикарных женщин, Нью-Йорку, как с неохотой признавал автор, недоставало «двух тайных бастионов» Парижа: мидинеток (искусных мастериц) и «средневековой тяги к совершенству»[442].

1930‐е

В октябре 1929 года рынок акций на Уолл-стрит рухнул, и американцы резко сократили потребление французских модных товаров. Однако французская экономика сворачивалась медленнее. Многие французские аналитики поначалу самодовольно объявляли, что страна неуязвима перед лицом распространяющейся катастрофы. «Какова бы ни была причина мировой депрессии, Франция может встретить ее относительно спокойно», – писала газета Le Temps[443]. Потенциальный кризис, однако, в итоге превратился в реальный. Безработица росла, политики становились все непримиримее и категоричнее. В апреле 1936 года Леон Блюм, «левый» представитель коалиции Народного фронта, стал первым евреем, занявшим пост премьер-министра Франции, что вызвало ярость «правых»-антисемитов.

Парижские рабочие, в том числе и сотрудники Шанель, объявили забастовку. Они требовали сокращения рабочих часов, повышения оплаты труда и заключения коллективных договоров. Шанель отказалась удовлетворить их требования, начались увольнения; работники организовали сидячую забастовку. В итоге Шанель пошла на некоторые уступки, и забастовка закончилась, хотя стороны остались недовольны друг другом. Предприятие Скьяпарелли также пережило короткую забастовку. Другие, более мелкие модные дома, свернули свою деятельность. Однако богатые люди продолжали покупать модную одежду и наряжаться, отправляясь в оперу и на бега, устраивая зрелищные костюмные вечеринки, поэтому дела у модельеров шли неплохо.