Парижская тайна, или Истина в вине

– Здесь все понятно, – вздохнул Сивко.

– Ну и кто? – спросил Воронов, глядя на него.

– Да все могли, – задумчиво сказал тот.

– То-то и оно… Мы-то думали, что Бейлис убил Таранов.

– Мы?

– Мы с Михаилом это обсуждали.

– А… Но почему вы думаете, что убил один и тот же человек? Таранова и Люську? Мотивы могли быть разные. И люди разные.

«Люську! Вот он и проговорился!»

– Все может быть. Ну и что, Федя, делать будем?

– Ты хозяин, ты и решай, – усмехнулся Сивко.

– А при чем тут хозяин? – уставился на него Воронов.

– Ты хозяин положения. Хочешь – снимай осаду. Звони в полицию, приедут опера. Не хочешь – не звони.

– Что же делать?

«Неужели Воронов растерялся? Не ожидал, что убьют Таранова? А чего он тогда ожидал?»

– Раскручивай! – рубанул воздух Сивко. – Сам же вчера сказал: убийца к вечеру будет найден. Вот и ищи. Хочешь сам, а хочешь с помощником.

«Темнит Федор Иванович. Какую игру он ведет? И нервничает. Бери, Миша, паузу». И вдруг подумал: а если… Если позвонить? Отсюда можно поймать сигнал мобильной сети и вызвать полицию. Но одному не справиться. Надо нейтрализовать хозяина замка. Вдвоем они с Сивко скрутили бы Воронова, момент подходящий, но если Федор Иванович и есть убийца? И пойдет ли на такое? Он посмотрел на Сивко: виду не показывает, что хочет напасть на Воронова, ищет союзника. Нет, не пойдет. Так и самому можно доской по голове получить, да и телефона при нем нет. Не пойдет.

– Кофе хочется, – сказал он Воронову. – Надо проснуться.

– А у тебя, я вижу, была бурная ночь, – усмехнулся тот.

– Почему у меня? Все не спали.

– Я спал, – заявил Сивко.

– Да бросьте! Я толкнулся и к вам, и к Таранову. За пять минут до того, как услышал крик. Его в спальне не было, понятно почему. А вас?

– Я спал, – упрямо повторил Сивко. Воронов посмотрел на него в упор и усмехнулся. Нехорошая усмешка, это называется взять на прицел.

Вниз спускались в обратном порядке. Федор Иванович шел первым, Воронов последним. В кабинете аппетитно пахло кофе, на столе стояли чашки, вазочка с печеньем, сахарница и молочник. Ранний завтрак. Картина мирная, но в одном из кресел сидел парень из охраны, в камуфляже. И тоже пил кофе.

– Ты еще здесь? – хмуро спросил Воронов.

– Так вы ж меня не отпускали!

– Можешь идти. Похоже, тебе и в самом деле подсыпали снотворного. В виски. Виски пил?

– Хлебнул глоток, – смущенно признался парень, поднимаясь. – Холодно ж было!

– Иди.

– Слушаюсь!

Когда он ушел, Воронов спросил у экономки:

– Эстер Жановна, поднос на башню относили вы?

– Я.

– И спиртное?

– Да. Как вы и велели.

– Никто не входил на кухню без вас?

– Нет, никого не было.

– Вы уверены?

– Нет, никого. Вы хотите сказать, что я… – Эстер Жановна еще больше выпрямилась.

– Но кто-то же подсыпал в виски снотворное?

– Может, когда поднялся на башню?

– На глазах у часового?

– Вы меня в чем-то обвиняете, Дмитрий Александрович? – холодно спросила экономка. Самообладания она не теряла.

– Я пытаюсь выяснить, как дело обстояло.

– Ничем не могу вам помочь: на кухню никто не заходил, ни я, ни муж снотворного в виски не подсыпали. Нам это ни к чему.

Пока продолжался допрос, Михаил смотрел на Зигмунда. Вот кто мог подсыпать снотворное часовому! Запросто! Кто ближе Зигмунда к кухне? И к спиртосодержащим напиткам? И мотив налицо. За дочь отомстил. За унижение. Или его жена. Выключили часового и разделались с Тарановым. Спланированное убийство. А экономка врет. Еще бы! Никто же не знает, что у Ники с Тарановым был роман! Или… Воронов знает? Он же ее допрашивал! Но как хорошо держится Эстер Жановна!

И поразительное спокойствие Елизаветы Петровны удивляет. Та пила теперь кофе с просветлевшим лицом. Словно бы случилось то, чего она ждала, и теперь ей стало легко на душе! Словно она избавилась от кошмара. Или это следует приписать ночи любви, которой она таки добилась? Надо с ней поговорить.

Такая возможность ему вскоре представилась. Воронов дал ему карт-бланш.

– Я хочу знать, кто это сделал, – сказал тот, отозвав Михаила на пару слов. – Убил Таранова.

– А если все-таки несчастный случай?

– Это удобно всем, но…

– Человек упал с башни, накачавшись спиртным. Сорвался ночью, в темноте. Хотел рассмотреть, что там внизу, и…

– Сразу видно: ты работал в милиции, – резко оборвал его Воронов. – Первое, что вы стараетесь доказать: он сам. Или сама. А когда не удается, хватаете, кого попало и сажаете в тюрьму.

– Ох, как вам насолил следователь! Нельзя же всех под одну гребенку! Ведь экспертиза покажет наличие в крови у Таранова изрядной дозы алкоголя! Мы все пили. И пили много. С пятницы, с вечера. Вино, водку, пиво…

– Таранов пил только вино.

– Но ведь пил!

– Он себя контролировал. И вообще: кого ты выгораживаешь?

– Мне надо допросить Елизавету Петровну. Поговорить, – поправился Михаил.

– Почему ее?

– А вы заметили, какое у нее лицо? Счастливое.

– Я бы не сказал, что счастливое. Но… радостное, ты прав!

– Вот поэтому.

– Действуй, – кивнул Дмитрий Александрович.

– Елизавета Петровна, когда мы едем? – спросил Михаил, подойдя к нанимательнице.

– Едем?

– Ну, да! Домой!