Парижская тайна, или Истина в вине

– А разве… Разве Дмитрий Александрович нас отпускает? – Она посмотрела на хозяина замка. Тот занялся Никой, они о чем-то тихо говорили.

– Я же сказал, что не задерживаю своих гостей дольше, чем до вечера воскресенья. Сегодня воскресенье, – откликнулся Воронов.

– Еще пара часов, и разъезжаться будет некому, – буркнул Сивко. – Нас всех здесь укокошат.

– Не говори ерунды, Федор, – бросила Елизавета Петровна, поднимаясь. – Пойдем, Миша. Я тоже хочу тебе кое-что рассказать.

Федор Иванович провожал их взглядом, нахмурясь.

– Еще кофе? – торопливо спросил Зигмунд. Слишком торопливо.

– Да, свари мне крепкий, – велел хозяин. – Эстер Жановна, не пора ли подумать о завтраке?

– Господи, – всхлипнула Ника. – Неужели кто-то будет есть?

А вчера она говорила об убийстве Бейлис так равнодушно! Видимо, в сердце рыжей девушки теплилась любовь к красавцу миллионеру. И все, что Ника в последнее время делала, она делала ему назло. Внимание хотела привлечь, заставить ревновать. Оплакивает свои разбившиеся надежды. Какое искреннее горе!

– Идите, Эстер Жановна, – велел хозяин. – И все-таки займитесь завтраком.

– Хорошо.

Таким образом, в коридоре он и Елизавета оказалась вместе с экономкой, а потому оба молчали. Так и дошли до дверей спальни Елизаветы Петровны.

– К вам, ко мне? – спросил Михаил.

– Лучше уж к тебе.

– Хорошо.

«Сотерн»

«И с чего же мне начать?» – невольно вздохнул Михаил, покосившись на Елизавету Петровну. Эта женщина хорошо умеет держать удар, раскрутить ее на чистосердечное признание будет не так-то просто.

– А у тебя здесь бардак, – размеренно сказала она, оглядев его спальню. И насмешливо: – Что, ночь была бурной?

– С чего вы взяли? – пробормотал Михаил.

– Все мужики одинаковы, – усмехнулась она. – И все, как один, кобели.

Он перехватил ее взгляд: Елизавета Петровна смотрела на бриллиантовое колье, валяющееся на тумбочке. Торопливо сказал:

– Я взял его на сохранение, вещь дорогая.

– Отличное место, особенно если учесть, что комната не запирается.

– Но…

– Хватит врать! – оборвала его она. – С кем ты спишь, это твое личное дело. Только думать надо мозгами, а не этим самым местом. Дурак ты, Мишка, – в сердцах сказала она. И вздохнув, уселась в кресло. – Что стоишь? Садись!

– Дозволяете, значит.

Он сел на кровать. Что она имеет в виду? Почему дурак? Спросил:

– Я вижу, вы больше не боитесь?

– Чего?

– Смерти. Здесь же убивают.

– Этого больше не случится, – спокойно сказала Елизавета Петровна.

– Почему?

– Правосудие свершилось. Отныне я спокойна.

– А не хватит темнить? За что убили Таранова и кто убил? Я вижу, вы знаете.

– Может, и знаю. Все кончилось, Миша, – грустно сказала она. – Я в твоих услугах больше не нуждаюсь. Мне было приятно с тобой работать, но…

– Но другого раза не будет, так?

– Так, – кивнула она.

– Я вас разочаровал?

– Когда я ехала сюда, думала, у нас с тобой что-нибудь получится.

– Уж не предложение ли вы собирались мне сделать? – рассмеялся он.

– А что в этом странного?

– Вы всегда так выходите замуж?

– А что в этом странного? – повторила она.

– И когда свадьба? – в упор спросил он.

– Какая свадьба? – удивилась Елизавета Петровна.

– Вы переменили свое решение не из-за того, что я переспал с Никой, а потому что получили то, чего хотели. Вы ведь из спальни Воронова шли ночью, когда мы столкнулись в холле на третьем этаже. Начали с осмотра винного погреба, а закончили спальней. Обычное дело. Вы умеете своего добиваться. Так когда же свадьба? Или вы просто развлеклись? Потешили уязвленное самолюбие? Я слышал, что у вас когда-то был роман, но Дмитрий Александрович предпочел вашу подругу.

Поскольку его уволили, можно было не церемониться и не подбирать слова. Она молчала, о чем-то напряженно размышляя. Долго молчала.

– Так когда свадьба? – настойчиво спросил он.

– Думаю, скоро, – улыбнулась вдруг Елизавета Петровна. – Теперь скоро. Спасибо тебе.

– Да за что?

– Если бы не ты… В общем, спасибо!

– А чем вы занимались в погребе, Елизавета Петровна? Вино дегустировали?

– Откуда ты знаешь, что мы с Вороновым там были?

– Я случайно подслушал ваш разговор в кабинете. Вы ревновали его к Нике, а потом добились-таки персональной экскурсии.

– Да, мы смотрели новинки, – кивнула она. – Тот самый «Сотерн»…

Она вздрогнула.

– То самое вино, виноград для которого собирали еще при жизни Наполеона? До его поражения при Ватерлоо? – вспомнил и он.

– Откуда ты знаешь?

– Воронов рассказывал, когда мы в пятницу вечером спускались в погреб, только я не понял, в чем фишка.