Парижские сестры

– Давайте положим конец движению автоколонн, – призывал голос. – Вчера более тысячи мужчин и женщин снова были отправлены на восток. И сегодня мы говорим: «Хватит!» Уже более чем достаточно наших соотечественников исчезло в немецких рабочих лагерях. Настало время им вернуться домой. Граждане Парижа, пришло время положить этому конец. Рабочие метрополитена, gendarmes[49] и полиция объявили забастовку. Мы призываем всех граждан присоединиться к ним в масштабном акте сопротивления. Вставайте и верните себе ваш город!

Как будто в ответ на призыв к оружию, она услышала звук стрельбы со стороны реки, а затем глухой гром взрыва где-то дальше на севере. Внизу на улице раздавались крики, и звук бегущих ног, казалось, следовал ритму ее бешено колотящегося сердца.

Она чувствовала непреодолимое желание стать частью происходящего, что бы там ни творилось. Не задумываясь, она побежала вниз по металлической лестнице и вышла на Рю Кардинале. С обеих сторон узкой улочки ее окружали высокие здания, поэтому она инстинктивно повернулась и направилась к реке, откуда открывался широкий обзор.

Группа молодых людей бодро двигалась к Пон-Нёф, в руках у них было любое оружие, которое только удалось достать. В подвалах и на чердаках зданий вдоль набережной людей тоже стало больше: официантов, клерков и полицейских, ставших бойцами Сопротивления.

Мирей колебалась в тени платана, не зная, куда идти. В конце моста мужчины и женщины строили баррикады, таща с собой все, что только могли найти в домах по дороге. Двое мужчин начали срубать одно из деревьев, находившихся у входа на мост, отчаянно колотя топорами.

Мирей побежала помогать группе, которая выворачивала из мостовой камни, увеличивая уже и без того внушительную крепость. Когда она вцепилась в булыжник, из ее пальцев начала сочиться кровь, но она упрямо выворачивала его, пока тот не поддался, и, шатаясь, понесла его на баррикаду.

– Берегись! – крикнул мужчина, когда дерево начало падать, и она едва успела отпрянуть.

В этот момент немецкая бронемашина метнулась к ним через мост, плюнув пулеметным огнем. Пули рикошетом отлетали от каменной кладки, когда повстанцы начали стрелять в ответ; какой-то мужчина потащил Мирей, чтобы укрыться за упавшим деревом, когда пуля вонзилась в мостовую рядом с ней. Броневик свернул, а затем двинулся вдоль набережной в противоположном направлении. Мужчина схватил ее за руку и поднял на ноги.

– Идите домой, мисс, – сказал он. – Здесь становится опасно. Весь город превратился в поле битвы. Лучше уходите отсюда. – В дальнем конце моста вырисовывался немецкий танк, его ствол угрожающе качнулся к баррикадам. – Быстрее! Убегайте, пока еще можно. – Он подтолкнул ее к улице Дофин, и она, спотыкаясь, побежала под прикрытие узких улиц rive gauche[50]. Убегая, она оглянулась через плечо на танк, который двигался к баррикадам, на которых в луже алой крови лежал мертвый боец.

Когда она вернулась домой, радио все еще заполняло пустые комнаты призывами к гражданам вернуть свой город. Задыхаясь, она рухнула на стул и просидела так до поздней ночи, слушая далекие голоса и гораздо более близкий звук стрельбы. Шла битва за Париж.

* * *

В лагере они привыкли к тому, что «отбор» происходил почти каждый день. Заключенных куда-то переводили или загоняли в автобусы для перевозки во многие другие близлежащие лагеря, разбросанные по региону. Некоторые вернулись и успели рассказать, где они побывали; другие уезжали навсегда.

Однажды утром во время переклички, когда другие заключенные на целый день отправились на фабрику, Клэр и Виви было приказано остаться вместе с группой других женщин. Клэр рискнула взглянуть на стоящих рядом на пыльном плацу перед хижинами. Некоторые из них выглядели испуганными: они не представляли, куда еще их могут отправить, и какая судьба ожидает их. Но большинство просто стояли, опустив глаза и едва ли соображая, что происходит. Виви поймала ее взгляд и ободряюще улыбнулась.

– Смотреть перед собой! – огрызнулся на нее охранник.

Женщины стояли, покачиваясь под летним солнцем, падающим на их бритые головы, защищенные только тонкими хлопчатобумажными платками, пока, наконец, им не приказали двигаться. Цепочка истощенных, изголодавшихся женщин выходила через ворота лагеря и следовала за охранниками до железнодорожной станции, где вдоль платформы стоял грузовой поезд.

– Пожалуйста, господи, только не это снова, – молилась Клэр, вспоминая долгое, выматывающее путешествие, пунктом назначения которого стал Флоссенбург. Охранник открыл тяжелую раздвижную дверь одного из вагонов, и поначалу Клэр не поняла, что перед ней открылось. Не сразу, щурясь от яркого солнечного света, в темноте внутри деревянной повозки она разглядела груду сине-белой полосатой ткани и запутавшихся в ней бледных конечностей. Темные, погруженные в глубину черепа глаза взирали на нее. И тогда она поняла, что это были женщины. Запах смерти заставил ее прикрыть нос и рот, когда охранник торопливо закрыл дверь.