Парижский мститель. 10 лет прямого действия

После года легальности мы были слабее, чем когда-либо в подполье. Конечно, период был другой. Конечно, реакционный поворот подталкивал к размежеванию, к отказу от революционной политики. И, конечно, «социализм» нейтрализовал сопротивление рабочих в тисках сотрудничества правительства с партиями и профсоюзами. Но наблюдение было ясным. Размежевание, от которого тогда страдали все группировки, не обошло стороной и нас. И всё революционное движение теряло своих боевиков.

Центр Парижа в 1980-е годы

Май-июнь 1982 года. После различных расколов мы могли рассчитывать только на двадцать вооруженных боевиков и несколько боевиков поддержки, но без какой-либо действительно сформированной группы, и практически без кого-либо за пределами Парижа. Но мы были сильны в политической линии, подпитываемой анализом происходящих больших движений и нашими собственными инициативами на местах, в кварталах рабочего класса столицы, в реальной практике. Хотя мы все больше отрывались от пролетарской базы, мы оставались в контакте с опытными кадрами движения, а также с рабочими и антиимпериалистическими боевиками, активными с мая 68-го года. У нас было много связей с другими европейскими и средиземноморскими революционными организациями.

Перед лицом этого состояния относительной слабости наш выбор был очевиден. Либо мы оставались на линии полулегальности и необъективности проводимой политики, ожидая гипотетического пробуждения движения. Либо мы всё же решались взглянуть правде в глаза и осознать последствия нашего анализа ситуации. И делали, чего бы это ни стоило, выбор в пользу партизанской войны.

Смысл нашего решения

Буржуазия была настроена на борьбу, на уничтожение всей радикальной оппозиции. Были ли у нас средства для реального вмешательства? Шанс повлиять на сопротивление пролетариата? Принять участие в выработке реальной революционной позиции? Если такой шанс существовал, каким бы малым, каким бы невероятным он ни был, мы не могли его упустить. Мы должны были попытаться утяжелить противоречия системы, разъесть ее саботажем, замедлить продвижение вражеской реструктуризации и подготовки к войне, чтобы эти действия и наши ориентиры подействовали на движение и мобилизацию масс.

Вопреки всему, мы должны были «держать баррикаду». Мы знали, чем чревата эта позиция: изоляцией и разрушением. Это не было легким обязательством. Но сохранение нашей интервенции представляло в наших глазах единственный пример революционной борьбы, который могли бы получить пролетарии метрополии и стран Юга, страдающие от агрессии западного империализма. Мы хотели засвидетельствовать классовую солидарность и конкретное сопротивление, чтобы построить другой интернационализм.

Глава 5. Снова в подполье (весна-лето 1982 года)

Одним из ключевых моментов в борьбе за навязывание новой модели накопления, несомненно, стал саммит G7 в Версале в июне 1982 года. Представители глобальных интересов империалистической буржуазии, т. е. лидеры западных держав, встретились, чтобы парафировать свою общую резолюцию, которую можно резюмировать как планирование войны против СССР и его сателлитов, против прогрессивных стран Юга и против мирового пролетариата:

– «Организовать эмбарго на технологию и стратегическое сырье стран Восточного блока и ограничить экспортные кредиты, чтобы подавить советскую конкуренцию в производстве товаров и разрушить любую экономическую реорганизацию «государственного социализма»;

– «Работать над конструктивной и упорядоченной эволюцией» мировой финансовой системы после отказа от Бреттон-Вудского договора.

– Перепроизводство товаров и капитала является неотъемлемой частью капитализма. Рост задолженности стран третьего мира лишь на время исправил последствия на Западе: умножая кредиты на рынке евро-долларов, бедные страны поглотили излишки производства богатых стран, смягчив кризис промышленных центров за счет поддержки поспешного экспорта. Долг – это не продукт неблагополучной экономики Юга, а болезнь богатых стран. А шумиха в СМИ по поводу долга оправдывает политику жесткой экономии, структурную перестройку и санкции;

– Всеми силами понижать цены на сырьё с Юга, и в частности нефти (65 % мировых энергетических ресурсов находится в странах третьего мира, но 90 % прибыли от их эксплуатации достается западным компаниям; именно поэтому контроль над ценами на сырье всегда был важным вопросом в отношениях между Севером и Югом. Запад использует экономическое и финансовое давление: при заключении и пересмотре межзональных соглашений – например, Конвенция АКТ-ЕЭС Ломе; через политику корректировки МВФ в отношении производства, девальвации и т. д.; через владение производственными территориями; через монополию на организацию рынков – например, Лондонская биржа металлов контролирует 90 % мировых сделок по меди, олову, алюминию, свинцу, никелю и цинку);

– В дополнение к экономическому давлению применялось и военное давление (императивная «гарантия оборота» продукции привела бы к пятнадцатилетним войнам;