Парижский натюрморт

Вечерело, чуть влажный воздух заливал улицы Парижа благоуханием цветущей акации и дикого каштана, после полуденной спячки город начал оживать. Появились дорогие кабриолеты, дамочки в вечерних платьях, молодежь, разодетая как попало. Наш столик был свободен, я попросил стаканчик рома и, как всегда, мохито для Стефании.

– Я забыл сказать тебе, я был утром у патрона, он мне дал две тысячи евро, может, сходим куда-нибудь?

Под неоновыми лампами ее глаза сразу заблестели двумя искрящимися изумрудами, как чудно каждый раз они меняли цвет.

– Пойдем в казино, – неожиданно предложил я.

– Пойдем, я уже сто лет там не была.

Такси не заставило себя долго ждать, обгоняя то слева, то справа, шальной шофер антилец с белозубой улыбкой несся в казино Enghien, которое находилось на одной из окраин Парижа. Сухопарая дамочка средних лет внимательно рассматривала мои бумаги и после небольшого плохо скрытого сомнения пропустила в зал, пожелав доброго вечера. В казино стоял шум денег и ледяной холод кондиционеров, казалось, все было сделано для того, чтобы проиграть приличную сумму и не упасть в обморок. Стефания начала объяснять мне: следи за бабушками, они самые лучшие игроки, у них всегда полно денег, которые они не хотят оставлять своим неблагодарным детям и внукам, так что машины кормят по полной программе, а она дает только тогда, когда полная.

– То есть, как бабушка встанет с насиженного места, надо его быстро занять.

– Ты все понял, я исчезаю.

Подсев в первый раз в жизни за слот-машину, загрузив пригоршню желтых жетонов, я с непривычки сильно дернул ее за никелированную ручку – на экране завертелись зайчики, лягушки, лисички, медвежата, минут через десять я понял, что деньги катастрофически уменьшаются и безрезультатно. К счастью, освободилась машина напротив, из-под которой, ворча под нос ругательства, почтенная с виду старушенция направилась в сторону кассы за новой порцией денег. Заняв ее машину, я стал опускать жетоны один за другим в ее ненасытное брюшко, теперь вертелись кошечки, собачки, мышки, кролики, но так же безрезультатно, как и полчаса назад. В руках оставались последние пять жетонов, вдруг кто-то быстро всунул двадцать евро в нижний отсек для оплаты, купюра молниеносно исчезла в машине

– Дорогой, дела у тебя не ахти как, – глаза ее лукаво смеялись.

– А у тебя?

– А у меня порядок, – показала три бумажки по двести евро, – покер!

– Ты играешь в покер?

– Даже выигрываю, мальчик. Брось этого дурацкого однорукого бандита, пойдем вниз, там рулетка есть.

Внизу огромного зала стояли один за другим восемь столов с рулеткой, почему-то подсчитал я, стараясь наивно прикинуть прибыль, которую имеет казино с каждого. Крикливые голоса крупье, вечерние искрящиеся платья девиц, подозрительные типы в белых костюмах, тонкие запахи дорогих духов, и в этом хаосе человеческих пороков и безнравственности везде чувствовалась ненасытная власть денег.

Поставить на двадцать один и замереть, чувствую, как в висках неровно пульсирует кровь, находясь среди неизвестных тебе людей, бросающих исподлобья желчные взгляды друг на друга в ожидании остановки крутящегося колеса рулетки. Какой-то тип с цветным галстуком на тонкой шее что-то шептал на ухо своему соседу, кивая головой на нас. Я посмотрел ему в глаза, и он мне гадко улыбнулся, неряшливо одетый тип, с рубашкой навыпуск из-под пиджака, стоящий за мной, тяжело дышал алкогольным перегаром прямо в затылок. Лишь только бледный крупье в черном костюме, с холодным выражением лица, как на мраморной статуе, сохраняя спокойствие, невозмутимо наблюдал за всеми с высоты своего кресла. Стефания как дикая кошка вцепилась мне в руку своими маленькими коготками, затаив дыхание, как все, с нетерпением ждала остановки колеса рулетки, в надежде, что коварный шарик упадет все-таки на ее число.

– Дорогой, ты мог бы принести чего-нибудь выпить, в горле совсем пересохло, – не выдержала она. Я понял, что мешаю ей сосредоточиться, послушно направился в сторону бара просить стаканчик виски и бокал шампанского.

– Народу сегодня немного? – спросил бармена долговязый тип с прыщавым лицом, стоящий рядом со мной.

– Да нет, как обычно, после полуночи только начнут собираться, – ответил тот.

– Главное не количество, а качество, – многозначительно произнес тип, смотря прямо на меня, – не правда ли, monsieur?

– Возможно, я не знаю, я тут проездом. – Тип и бармен стали громко смеяться то ли над моим остроумием, то ли еще над моим нелепым ответом, не поняв юмора, но все это было мне безразлично. Там, в конце зала, была Стефания, окруженная неизвестными мне людьми, полными денег, мещанского высокомерия, и мне очень не хотелось оставлять ее одну. Около стола, где я ее оставил, что-то происходило, он был теперь облеплен со всех сторон, и все вместе то громко охали, то хохотали.

Посреди всей этой разношерстной толпы стояла Стефания, она была в ударе, шутила с каким-то новым стариком напротив, либо отвечала сразу всем. Увидев меня, она по-детски воскликнула:

– Эдди, смотри сюда, – показывая на гору фишек перед собой.