Партнеры

…Добиться от новичка более-менее вразумительной рыси сегодня так и не удалось, хотя старания того были хорошо видны. Это хорошо, подумал Луи, везя запыхавшегося ученика обратно в конюшню. Лучше пусть молча терпит неудачи, но слушается, чем иначе…

В коридоре, согнав с себя Джона неласковым: «Слезай давай, чего расселся?», Луи остановил его, когда он уже собрался прощаться.

– Сейчас меня расседлают, а ты возьми щетку и смахни меня. Верхнюю грязь, то есть, стряхни. Джордж, будь добр, дай ему щетку!

Джону показалось, будто он – лакей, чистящий кафтан своему господину. Наверное, это из-за того, что Луи был разумный и строгий. Джон даже захотел проявить галантность: добравшись до передних ног, он услужливым тоном проговорил:

– Пожалуйте вашу коленку, сэр…

– Коленку?! – тут же возмущенно отреагировал «лорд». – Сам ты коленка! Это запястье.

– Как – запястье?.. – растерялся Джон. Вздохнув и поймав понимающий насмешливый взгляд проходившего мимо Фила, конь фыркнул:

– Филипп, дружище, покажи ему на макете!

«Показать на макете» означало на языке Луи заставить ученика встать на четвереньки и на нем же самом показывать соотношение конечностей лошади и человека. Жеребец считал, что так проще доходит.

– Вы передвигаетесь на пальцах?! – воскликнул Джон, когда усмехающийся бригадир без единого слова пресек его попытку опереться на всю ладонь, поставив на пыльный асфальт кончики его средних пальцев и загнув остальные.

– Вернее, даже на ногтях, – ответил наблюдавший Луи. – Копыта состоят из той же роговой ткани, что и ваши ногти и волосы. Нам тоже «делают маникюр» – расчищают копыта: убирают грязь снизу специальным крючком, лишнее подрезают ножом, потом полируют края рашпилем. И, знаешь, было бы до жути больно, если бы гвозди подков держались не на роге копыт, а на пальцах.

Уяснив, где на самом деле у лошадей локти и колени (гораздо выше, чем он себе до этого представлял), что такое «бабка24» и «каштан25», Джон понял, что много чего, оказывается, не знал об этих странных, удивительных созданиях…

– Но ведь насчет кошек и собак ты был осведомлен, что они на цыпочках ходят? А мы чем хуже? Все, бывай, до новых встреч! – попрощался с ним Луи в тот вечер.

***

На конной базе начиналось прекрасное воскресное утро. Ворковали, в танце расправляя веером хвосты, сизые голуби, носились с безумной скоростью и истеричными криками стайки стрижей, вблизи крыш сновали туда-сюда юркие хлопотливые ласточки. Собаки, лениво почесываясь и зевая, ждали, пока дворник наложит им в миски кашу на завтрак. Где-то слышалось громыхание по асфальту колес тачки, доверху нагруженной свежескошенной травой.

Алекс, вооружившись щеткой и скребницей, деловито выясняла у бригадира, кого сегодня надо чистить. Услышав среди прочих имя Луи, она радостно побежала к его деннику, намереваясь начать со своего любимца.

– Привет, Беня! – весело поздоровалась она, открыв дверь.

– Здравствуй, Алекс. Погоди, – сразу предупредил конь, – не чисть меня, отдохни.

– А как же…

– Сегодня кое-кто другой этим займется.

– А-а, ученик, да? – понимающе покивала девочка, немного расстроенная этим.

– Да, – ответил Луи и тихо добавил: – Знаешь, я… Возлагаю на него некоторые надежды. Только никому не говори, ладно? – заговорщически подмигнул он, дабы заставить Алекс улыбнуться.

Алекс с большим интересом следила за работой своего друга и всегда была в курсе того, кто сейчас занимается у Луи и каков у него или нее потенциал: конь часто рассказывал ей про успехи учеников и делился своими соображениями по поводу их будущего. Она знала, что с абсолютными новичками жеребец обыкновенно держался излишне строго, но понимала, что это был его способ скрыть свою уязвимость. Бригадир когда-то поведал пару историй о том, как с большим трудом любовно взращенные, уже научившиеся прилично ездить всадники, способные брать призы на соревнованиях, вдруг по каким-либо причинам бросали верховую езду, и как бедный Луи потом переживал, ошибочно принимая это на свой счет. Луи был честолюбив, ему доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие выступать под истинным чемпионом, слушаться любого микроскопического движения его пальцев и ног, считая их почти что своими, за секунду предугадывая мысли сидящего сверху человека, которого он сам же тщательно воспитал в течение длительного времени… Фил рассказывал, что Луи, вопреки всеобщему мнению о гордом свободолюбии говорящих лошадей, всей душой мечтает быть под тем, кому можно полностью и безоговорочно довериться, позволив себе не думать и не контролировать беспрерывно все, что происходит, а просто скакать или прыгать, всецело отдавшись инстинкту, командам повода и шенкеля, в общем, стать тем, кем рожден – конем для всадника.