Партработник

У нас был видеомагнитофон, который папа привез из Японии, и я записал начало пленума и папино выступление. Думаю, что моя запись – единственное оставшееся видео с того пленума. Как и другие пленки с папой, она выложена на моем YouTube-канале.30 Это уникальные кадры настоящей демократии, немыслимой в современной России. Руководитель области под давлением людей в прямом эфире оставляет свой высокий пост «в связи с уходом на пенсию». Не где-то там, в недрах зданий на Старой Площади в Москве, а на глазах у всех людей, здесь, на месте, решается кадровый вопрос. Владимир Ильич Калашников, надо отдать ему должное, ушел с достоинством. В самом начале выступил с коротким заявлением. Сказал, что с «генеральным секретарем этот вопрос согласован».

На пленуме от ЦК был замзав отдела, кажется, организационного. Заместитель заведующего отдела ЦК – это, конечно, высокая фигура, но на такой экстраординарный пленум весьма значимой областной партийной организации можно было бы приехать и секретарю Центрального Комитета. Все это лишний раз демонстрирует катастрофический уровень непонимания М.С. Горбачевым и его коллегами по политбюро того, что на самом деле происходило в партии. Непонимания, что те события в Волгограде и других областях были не каким-то очередным перестроечным «всплеском» демократической активности – этим Москву уже трудно было удивить, а нечто совершенно новым – поколенческим переломом в руководящих структурах КПСС. Переломом, который пришел в унисон с общим демократическим подъемом в стране.

Непонимание этого глубинного фактора – поколенческой «революции сорокалетних» в обкомах и крайкомах по всей стране – лишь свидетельство общей некомпетентности, отрыва от реальности руководства страны и лично Михаила Сергеевича Горбачева, который, сейчас это очевидно, не понимал процессов в партии, им же возглавляемой. В партии, где он проработал всю жизнь и сделал карьеру. Возникает вопрос, чем же он тогда занимался, столько лет проработав на руководящих партийных должностях, если не понимал этой очевидной вещи?

Не только М.С. Горбачев, конечно, но именно он, как генеральный секретарь, должен был почувствовать это поколенческое напряжение, копившееся среди партийных работников с середины 1970-х годов. Страшно то, что эти люди не знали своей собственной партии, не чувствовали процессов, меняющих ее антропологический рисунок. Я все-таки надеюсь, что они видели нечто, но не могли поставить правильный диагноз. А он был на поверхности – надо было омолаживать партийное руководство на всех уровнях, давать другому поколению партийных работников возможность выполнить свою поколенческую программу.

Сейчас я жалею, что не записал тот пленум полностью. Но даже то, что есть, дает хорошее представление о серьезности момента, о невероятном напряжении, хорошо считываемом по лицам людей, сидящих в зале. Папе предоставили слово одному из первых. Вот как он сам вспоминает:

«Пленум шел нервно, он целиком транслировался по местному телевидению. У меня было моральное право выступать резко, потому что перед этим я уже высказывал свое мнение по поводу деятельности первого секретаря обкома – и на заседаниях бюро, и на областной партийной конференции. Но и с себя я ответственности не снимал. Поэтому внес предложение, чтобы все бюро обкома коллективно ушло в отставку.

У меня такое впечатление, что предложения о коллективной отставке в нашем раннедемократическом обществе как-то непопулярны. Они никогда не проходят. Как-то я выступил с таким же предложением по поводу состава Верховного Совета России, когда бесконечные дебаты между демократами и коммунистами завели нас в очередной тупик. И оно как-то очень быстро заглохло, как будто у всех заложило уши и никто ничего не слышал.

А тогда, на пленуме обкома, это предложение услышали, но обиделись. Видимо, уходить в отставку никто не хотел. А директор Камышинского хлопчатобумажного комбината, уважаемая мною Лидия Ивановна Рыбянченко, неожиданно резко сказала, что Анипкин занимается популизмом, хочет уходить в отставку – пусть уходит, а остальные пусть работают.

Нервное напряжение достигло кульминации, когда проходило голосование о доверии членам бюро. И здесь сказалась традиционная для формирования любых органов власти в любых системах ориентация на «средних». Недоверие выразили тем, кто окончательно себя скомпрометировал, и тем, кто выступал с наиболее резкой критикой, в том числе мне и первому секретарю Волгоградского обкома комсомола Виктору Ермакову».31