Партработник

На пленуме 24 января 1990 года папа говорит уже более жестко: «Одновременно возвращаюсь к своему прежнему предложению об освобождении от занимаемой должности второго секретаря обкома партии тов. Баландина, как не обеспечившего руководства. Думаю, что сегодня его некомпетентность, неумение организовать работу отделов обкома очевидны всем, кто непосредственно сталкивается его работой».37 То есть папа трижды предупреждал о В.М. Баландине – в 1988, 1989 и 1990. Если бы прислушались к отцу члены обкома и бюро обкома и отправили в отставку Калашникова в 1989, а Баландина в 1988 году, то, возможно, не было бы и тех митингов зимы 1990-го…

Потом было много других выступлений. Лидия Рыбянченко, которая была еще и народным депутатом СССР, обвинила папу в «популизме» и «заигрывании с людьми». Тогда я больше ни от кого не слышал ничего подобного в папин адрес. То, что он единственный из партийных работников пошел к горожанам на митинг и попытался донести свою позицию руководителя Волгограда, Рыбянченко назвала «популизмом». Но нормальный руководитель города обязан быть на массовых протестных акциях горожан для того, чтобы понять требования людей и поговорить с ними.

Самое интересное, думаю, что митингующие как раз не воспринимали Анипкина «популистом». Отца освистывали, захлопывали на том первом митинге, но никто не обвинял его во лжи и подыгрывании, потому что он был абсолютно естественен и люди это видели. Это нельзя сыграть. Все это освистывание было проявлением общей накопившейся злости людей против партаппарата, не лично против Анипкина. И коллеги по партии это понимали – те, кто знал отца еще с 1970-х гг. Кстати, сама Л.И. Рыбянченко всегда нормально к папе относилась, поэтому ее речь он и назвал «неожиданной».

Как говорится, «и какая муха ее укусила» в тот день? Есть веские основания считать, что ту «муху» звали Владимир Михайлович Баландин, второй секретарь обкома, который и вел пленум. Папа давно говорил о его несоответствии занимаемой должности и В.М. Баландин таким образом мелко мстил Анипкину, сориентировав бедную Лидию Ивановну «убить сразу двух зайцев» – «наехать» на отца, что она и сделала, попутно пройдясь и по секретарю обкома по идеологии А.П. Катунину. А образцом партийного руководителя, по мнению Рыбянченко, является … сюрприз-сюрприз, – товарищ Баландин!38 В общем, всем стало очевидно, кто пытается дирижировать пленумом, используя замшелые приемы из времен застоя.

И все же большинство на пленуме говорили серьезные вещи. Было видно, что у членов обкома наболело и людям необходимо было высказаться. Хочу привести отрывок из выступления И.П. Шабунина, будущего губернатора области, а тогда председателя областного государственно-кооперативного агропромышленного объединения:

«…Мне приходилось и раньше высказывать критические замечания по стилю работы Владимира Ильича. Стиль этот зачастую основывается на приказе и силовом давлении, угрозах, оскорблениях. На бюро можно услышать: «Лодырь!», «Бездельник!», «Перешагну через любого!», «Отберем партийный билет!». Согласитесь, это грубо и неэтично. Не то время такими словами пользоваться. А разве редкость у нас партийный работник, который нецензурщину выдает? На каких это фронтах нервы растеряли партийные работники? Почему они «вверх» не ругаются, а только «вниз»? Вот поэтому не случайны вспышки народного возмущения против партийных органов, а не партии.

В нашем городе такое возмущение высказывают. Почему это произошло? Да потому, что любая критика у нас наказуема. Давайте честно и откровенно признаемся. Разве правильно мы с вами поступили в 1986 году, когда рассматривали статью в газете «Правда» «Иллюзия ускорения»? В этой статье была и справедливая критика. Однако организованный хор «доброжелателей» заглушил справедливые положения статьи. Пленум обкома обвинил орган Центрального Комитета в клевете. Что, мы хорошую службу Калашникову сослужили? Кто после этого мог с ним спорить или критиковать? Его наверху все боялись, а внизу тем более. <…>.

Я указывал на личные недостатки Калашникова два с половиной года назад, но от критики ничего не изменилось. Во многих вопросах просматривается склонность к авантюризму. <…>. Неужели он, опытный человек, не видит, к чему приведет безудержная, подчеркиваю, безудержная, мелиорация? Я не против мелиорации, но она разумной должна быть. Нет, видел, но, наверное, погубило честолюбие: любой ценой побольше построить, а результат – сегодня 100 тысяч гектаров орошаемых земель в тяжелейшем состоянии. А сколько партийных и хозяйственных работников вынуждены были пойти на сделку с совестью, принимая в эксплуатацию неготовые участки! А сколько путем приписок «набирали» кормовых единиц с гектара, тоже на сделку с совестью шли!».39