Парусник № 25 и другие рассказы

Саттон порозовел, глаза его заблестели. Он открыл было рот, но сразу плотно закрыл его. Генри Белт, терпеливо и вежливо ожидавший его реакции, отвернулся: «Вы могли бы заметить, господа, что я строго придерживаюсь моих собственных правил. С точностью откалиброванного хронометра. Во всем космическом флоте нет более добродушного и благожелательного инструктора, чем Генри Белт. Более справедливый человек еще не родился на свет. Господин Калпеппер, вы хотели что-то сказать?»

«Ничего существенного, сэр. Просто я хотел выразить благодарность судьбе за то, что мне не пришлось отправиться в полет под руководством не такого строгого к самому себе, добродушного и справедливого человека, как вы».

Генри Белт задумался: «Не могу ничего возразить на ваше замечание. Конечно, в нем чувствуется примесь ехидства и намек на оскорбление – но за неимением доказательств противного придется допустить, что вы искренне выразили свое мнение».

«Благодарю вас, сэр».

«Тем не менее, должен предупредить вас, господин Калпеппер: некоторое легкомыслие, свойственное вашему поведению, начинает меня огорчать. Рекомендую вам придавать откровенности более вдумчивый характер, что позволит свести к минимуму риск возникновения недоразумений. Не такой благожелательный человек, как я, мог бы истолковать ваше замечание, как попытку издевательства, и выставить вам очередной минус».

«Понимаю сэр. Постараюсь развивать в себе упомянутые вами качества».

Генри Белту оставалось только промолчать. Он подошел к иллюминатору, гневно воззрился на парус и резко развернулся: «Кто на вахте?»

«Саттон и Острендер, сэр!»

«Господа, разве вы не видите, чтó происходит с парусом? Он наклонился тыльной стороной к Солнцу. Через десять минут корабль запутается в сотнях километров растяжек».

Саттон и Острендер поспешили откорректировать наклон паруса. Генри Белт разочарованно покачал головой: «Именно это называется „халатностью“ и „невниманием“. Вахтенные допустили серьезную ошибку. Настоящий астронавт не позволяет себе такие оплошности. Парус должен постоянно находиться в положении, не допускающем ослабления растяжек».

«Похоже на то, что датчик неисправен, сэр, – пробурчал Саттон. – Он должен был подать сигнал, как только парус покосился».

«Боюсь, что должен выставить вам дополнительный минус за попытку оправдаться, господин Саттон. Ваша обязанность – следить за тем, чтобы все устройства сигнализации функционировали надлежащим образом в любых обстоятельствах. Никогда нельзя полагаться на механизмы; бдительность незаменима».

Острендер, сидевший за пультом управления, поднял голову: «Кто-то выключил датчик, сэр. Я сообщаю об этом не для того, чтобы оправдываться, но исключительно в качестве объяснения причины отсутствия сигнала».

«Граница между оправданиями и объяснениями иногда трудноразличима, господин Острендер. Будьте добры, учитывайте мои замечания, касающиеся необходимости бдительности».

«Да, сэр. Но кто выключил датчик?»

«В принципе, вы и господин Саттон должны были следить за тем, чтобы ничего подобного не происходило. Вы наблюдали за состоянием датчика?»

«Нет, сэр».

«В таком случае вас обоих можно было бы еще раз обвинить в халатности и невнимании».

Острендер с подозрением покосился на Белта: «Насколько я помню, сэр, в последнее время к пульту управления приближались только вы. Но вы, конечно же, не стали бы выключать датчик?»

Генри Белт скорбно покачал головой: «В космосе никогда нельзя ожидать, что поведение окружающих будет разумным или логичным. Всего лишь пару минут тому назад господин Саттон обвинил меня в неподобающем пристрастии к виски. Допустим, что он прав. Допустим – исключительно гипотетически, чтобы подчеркнуть иронический характер ситуации – что я действительно приложился к бутылке виски и, фактически, был пьян?»

«Согласен, сэр – все может быть».

Генри Белт снова покачал головой: «Замечания такого рода, господин Острендер, мне обычно приходится выслушивать от господина Калпеппера. Вам следовало сказать: „В дальнейшем постараюсь быть готовым к любым непредсказуемым случайностям“. Господин Саттон, я ослышался? Или вы действительно что-то прошипели сквозь зубы?»

«Я просто вздохнул, сэр».

«Будьте добры, вздыхайте не так шумно. Более подозрительный капитан проставил бы вам минус за раздраженное и недоброжелательное отношение к ценным указаниям».

«Прошу прощения, сэр, я постараюсь дышать бесшумно».

«Очень хорошо, господин Саттон, – Генри Белт отвернулся и стал передвигаться взад и вперед по кают-компании, рассматривая поверхности корпусов и панелей. Замечая отпечатки пальцев на полированном металле, Белт хмурился. Острендер что-то прошептал на ухо Саттону; оба они напряженно наблюдали за инструктором, не сводя с него глаз. В конце концов Генри Белт резко повернулся и направился к ним: «Вы внимательно следите за моими перемещениями, господа».

«Мы сохраняли бдительность, сэр – на случай возникновения дальнейших непредсказуемых случайностей, сэр!»

«Очень хорошо, господин Острендер. Так держать! В космосе нет ничего невозможного. Могу лично за это поручиться».

IV