Паштет из соловьиных язычков

Но Марк, помнивший Публия в десятилетнем возрасте, видел перед собой почти полную его копию! Ошибиться в этом было нельзя.

— Да, — сказал он тихо. — Он как две капли воды похож на тебя, Публий.

— Не верю! — вскричал Публий и вскочил на ноги.

Он принялся ходить взад-вперед перед стенкой.

— И как теперь к тебе обращаться? — спросил Марк у мальчика, повернув к нему голову. — Для отца ты явно молод.

— Как хотите, — махнул рукой ребенок. — Хоть никак не обращайтесь.

— Что ты помнишь?

— Все.

Мальчик осмотрел Марка с головы до ног и поинтересовался:

— Так кто из вас остался здесь в прошлый раз? Должен был Публий, но я вижу, Марк, по твоей набедренной повязке и вьетнамках, что это снова был ты. Почему?

— Потому что Публий обманул меня и застрелился сам, — ответил Марк.

Публий никак не отреагировал на слова Марка, продолжая ходить взад-вперед.

— А ты смог завершить дело, ради которого рвался отсюда? — задал вопрос Марк.

— Нет, — покачал головой ребенок. — Я болел с детства. Чем только не хворал! Меня лечили от всего, от чего только можно лечить. И вот в десятилетнем возрасте я угорел от газа (кто-то забыл закрутить до конца вентиль в баллоне) и впал в кому. Сколько лет я пробыл в бессознательном состоянии — не знаю. Но, видимо, опять кто-то что-то не докрутил в медицинском оборудовании, в результате чего мои мучения там закончились, и мне пришлось отправиться сюда.

Он поежился и зябко передернул плечами.

— Тебе холодно? — с тревогой спросил Марк. — Ну конечно! Ты же босой. Надень мои вьетнамки!

— Ха-ха-ха! — рассмеялся вдруг Публий, резко остановившись. — От твоих вьетнамок он тут же согреется. Черт, знал бы, что так получится, захватил бы с собой мои уваренные ботинки. Они как раз ребенку впору. Ботинки здесь пригодятся лучше, чем твои шлепанцы, раз ему все равно придется остаться.

— Не придется! — злобно произнес Марк. — В этот раз тебе не удастся никого обмануть!

Он вытащил из-за спины пистолет.

— О! — с уважением воскликнул Публий. — «Глок семнадцать»! Хорошая пушка. Ну, давай, стреляй. Сначала в него, а потом в себя.

Его палец указал на бледного мальчика, с интересом слушавшего диалог. Рука Марка с зажатым в ней пистолетом непроизвольно опустилась вниз.

— Что, не можешь убивать детей? — с ехидством осведомился Публий.

— А ты можешь? — спросил Марк, нахмурившись.

— Я две тысячи лет наемник, — с язвительной ласковостью пояснил Публий. — А наемники, обвешанные гуманистическими принципами, долго не живут и потому не нужны никакому работодателю.

— Марк, — вмешался в разговор мальчик. — Отдай ему пистолет. Пусть он застрелит тебя и себя. А я останусь здесь. Ведь это мое место.

— Никогда! — гневно вскричал Марк. — Это несправедливо! Публий еще ни разу тут не отсиживался. А тебе вообще нельзя оставаться здесь в таком хилом виде. Страшно подумать, что с тобой сделает эта адская банда!

— Какая банда? — глаза Публия сверкнули любопытством.

— Сусликов! — хором ответили ребенок и Марк.

Публий задумался.

— Сделаем так, — принял решение Марк. — Пистолет заряжен двумя патронами, как и в прошлый раз. Один уже находится в стволе. Ты выстрелишь мне в висок, а потом сразу же себе в то же место. Смотри! Ни при каких обстоятельствах не давай пистолет в руки Публию. Понял?

— Понял, — кивнул головой ребенок.

Он взял обеими руками пистолет, протянутый ему Марком, и с видимым усилием поднял его стволом вверх. Руки мальчика дрожали от напряжения, настолько он был слаб. Публий насмешливо наблюдал за действиями немощного ребенка и губы его вдруг стали растягиваться в широкую улыбку.

Заметив это, Марк помог незадачливому мальчику поднять пистолет к своей голове и приставить его дулом к виску.

— Смотри! — строго сказал он, косясь глазом на Публия. — Как только я упаду от первого выстрела, не приставляй пистолет к своей голове. Я вижу, силенки у тебя на исходе… Потому просто вставь дуло в рот и большим пальцем выжми спусковой крючок. Понял?

— Да, — ответил пацан, щурясь от напряжения.

— Только пистолет Публию не да…

Грянул выстрел!

Тело Марка отбросило в сторону, и оно завалилось под стенку. Отдача чуть не вырвала пистолет из рук ребенка, но каким-то чудом ему удалось удержать его. Согнув ногу в колене, он опустил на нее пистолет рукояткой вниз, нагнулся и собрался было ртом накрыть ствол оружия, но Публий, как оказалось, совсем не дремал. Он был уже рядом!

Левой рукой Публий без труда (одним движением) выхватил пистолет у мальчика, а правой отпустил тому звонкий подзатыльник, отчего голова ребенка мотнулась из стороны в сторону, а глаза распахнулись шире линии горизонта.

— Оружие детям не игрушка, — ворчливо заметил Публий, разглядывая пистолет. — Вон, посмотри, что наделал. Человека убил! Ха-ха-ха!

Он заржал как лошак.

— Эх, сынок-сынок, — грустно сказал мальчик своим детским голоском.

— Какой я тебе сынок?! — зло спросил Публий, оборвав смех. — Тряпичный медвежонок тебе сынок! Ладно. Прощай, папаша. Нашелся тут… Надо же?!

Он приставил пистолет к своему виску и грянул второй выстрел.