Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

Она была сильной личностью. Красивая, образованная, интересная. Я думаю, Верити к ней относилась как к героине романа, а сама Клотильда, мне кажется, полюбила Верити как родную дочь. В такой атмосфере Верити и росла, жила интересной жизнью, очень полной и насыщенной. Это была счастливая жизнь, но мало-помалу она начала чувствовать — сама того не осознавая, — что ей хочется вырваться из оков любви, бежать куда глаза глядят. И в этот момент она встретила Майкла, влюбилась и поняла, куда надо «бежать» — создавать свою жизнь, любить и быть любимой, иметь семью, детей. Но она понимала, что Клотильда будет против, что она не поймет ее, начнет отговаривать, уверяя, что ее увлечение скоро пройдет.

И Клотильда, я думаю, была бы абсолютно права… Он не был достоин Верити. Дорога, на которую она вступила, не вела к счастью. Она вела к разочарованию. К смерти. Теперь меня мучает жестокое раскаяние. Я руководствовался благими намерениями, но я не знал того, что обязан был знать…

— Вы полагаете, что Клотильда рассказала ей кое-что про Майкла?

— Нет, я так не думаю. Верити наверняка сказала бы мне об этом.

— Что же случилось в тот день?

— Сейчас расскажу. День был назначен заранее. И время, и место. Я ждал их. Но их все не было — ни его, ни ее, и никто из них, ни словом, ни запиской… не сообщили мне, в чем дело. Я так и не узнал почему… До сих пор мне это кажется совершенно необъяснимым. То, что они не пришли — на это могли быть причины, но почему не предупредили? Хотя бы пару слов? Вот почему мне так важно узнать — не сказала ли вам Элизабет Темпл что-нибудь перед смертью? Не передала ли что-нибудь для меня?

— Она наверняка хотела узнать что-то от вас, — сказала мисс Марпл. — Я уверена, что именно поэтому она и хотела с вами увидеться.

— Да. Должно быть, так. Видите ли, мне казалось, что Верити ничего не станет говорить тем, кто мог бы ей помешать. То есть Клотильде и Антее Бредбери-Скотт. Но она была привязана к Элизабет — и Элизабет Темпл имела на нее большое влияние. Мне кажется, ей она могла написать, сообщить что-то важное…

— Я думаю, она написала, — сказала мисс Марпл.

— Сообщила ей о чем-то?

— Она сообщила мисс Темпл, что собирается выйти замуж за Майкла Рафиля. Мисс Темпл сказала мне такую фразу: «Я знала девушку, которую звали Верити и которая собиралась замуж за Майкла Рафиля». Об этом она могла узнать только от самой Верити. Верити должна была написать ей или передать с кем-то записку. А когда я спросила: «Почему же она не вышла за него замуж?», мисс Темпл ответила: «Она умерла».

— Значит, нам больше не на что надеяться, — вздохнул Брабазон. — Элизабет знала, что Верити хочет выйти замуж за Майкла. А я должен был их обвенчать. Но они не пришли…

— Как вы думаете, что же все-таки случилось? — спросила мисс Марпл.

— В любом случае, я не верю, что Верити и Майкл раздумали вступать в брак.

— Но должно же было что-то случиться? Может быть, у Верити наконец открылись глаза на Майкла, на его жизнь, характер — то, о чем она догадывалась, но чему не придавала значения.

— В таком случае она непременно дала бы мне знать, предупредила бы, чтобы я не ждал. Она была хорошо воспитана, и у нее были безукоризненные манеры. Так что, боюсь, что объяснение этому только одно.

— Смерть? — догадалась мисс Марпл.

Ей припомнилось слово, которое сказала ей Элизабет Темпл — слово, прозвучавшее как траурный раскат колокола.

— Да. — Архидьякон Брабазон тяжко вздохнул. — Смерть.

— Любовь, — задумчиво произнесла мисс Марпл.

— Вы хотите сказать… — Он замолчал в ожидании.

— Так ответила мне мисс Темпл. Я спросила: «Что было причиной ее смерти?» — и она сказала: «Любовь», и добавила, что любовь — это самое страшное, что может быть на свете. Самое страшное…

— Понимаю, во всяком случае, мне кажется, что я понимаю.

— Как же вы это истолкуете?

— Раздвоение личности. — Он снова вздохнул. — Это очень трудно заметить, если у вас нет специального образования. Видите ли, история доктора Джекила и мистера Хайда[285] вполне реальна. Эта идея еще была и до Стивенсона. Майкл Рафиль был — все на это указывает — человеком с не совсем адекватной психикой. У него была как бы двойная натура. Я не слишком силен в медицине, но позволю себе утверждать, что в нем уживаются две личности, две сущности. Первая — доброжелательный, достойный любви юноша, жизнерадостный и жаждущий счастья — может быть, это придавало ему особое очарование. Но живет в нем и другой человек — некто, страдавший странным психическим расстройством, которое толкнуло его на убийство, причем не врага, а самого любимого существа — Верите. Скорее всего он сам не знал, почему он это делает — не ведал, что творит.