Пастушок

– Да, звучал.

– Кто на нём играл? Ведь ты его видела?

– Да, конечно. Я его видела точно так же, как вижу сейчас тебя. Даже ещё ближе.

– Кто это был?

Маринка вдруг посерьёзнела.

– Хорошо. Я всё тебе расскажу. Но только сперва выпусти животных на улицу.

– Для чего?

– Они хотят в туалет. Я тоже хочу, но могу терпеть ещё час. А могут ли терпеть Гром с котёнком, не знаю.

Сгорая от нетерпения, Женька мигом вскочила, и, поманив за собой животных, бросилась в коридор. Котёнок и Гром последовали за ней. На лестничную площадку Женька выскочила босая, поскольку туфли её остались у Керниковских, а тапок не было видно. Быстро спустившись по трём ступенькам, она открыла своим маленьким друзьям уличную дверь и с такой поспешностью возвратилась к Маринке, как будто та могла испариться.

– Ну? Что ты видела?

– Чудо, – взволнованно повторила Маринка, – да, я хотела выпить с Серёжкой, но это было бы чудо обыкновенное! Помнишь фильм, который так назывался – «Обыкновенное чудо»?

– Да ты затрахала! – громко взвизгнула Женька, затопав пятками, – я тебя сейчас придушу! Говори, что было?

– Если бы я выпила с Серёжкой, то это было бы чудо обыкновенное, – видимо, измывалась над ней Маринка, – а было чудо из ряда вон выходящее!

Тут на Женьку пахнуло холодом, притом смертным.

– Мать твою за ногу! Ты с Серёжкой ширнулась, что ли? А ну, показывай вены!

– Замолчи, дрянь! – вспылила Маринка, – ты просто глупое существо! Не нужно уже Серёжке ни наркоманить, ни пить!

– Так значит, он умер? – горестно перебила Женька, – сегодня ночью? И он к тебе приходил сказать, что он умер?

– Не он ко мне приходил сегодняшней ночью! И его сердце бьётся даже сейчас – но благодаря врачам, а не благодаря тому, что он жив. Биение сердца – это одно, а жизнь зачастую – это совсем иное. Ты понимаешь, о чём я?

– Да, – ответила Женька, уже устав от всей этой болтовни, – так кто играл на рояле?

Но тут её телефон вдруг подал сигнал. Она вынула его из кармана. Номер был незнакомый. Предположив, что могут звонить из Склифа, Женька решила выйти на связь.

– Алло!

– Женечка, привет, – сказал Керниковский, – ты сейчас дома?

– Да.

– Говорить удобно?

– Удобно. Что вы хотите?

– У моей дочери почему-то выключен телефон. Возможно, он сел. Я позвонил Ире. Она сказала мне, что сейчас находится у Серёжи, и там с ним просто беда. Ты бы не могла к Маринке сейчас зайти? Так, на всякий случай!

– С ней всё нормально, Дмитрий Романович, – успокоила педагога Женька, садясь на стул около рояля, – я только что с ней болтала. Но хорошо, что вы позвонили мне. У меня к вам есть разговор. Могу я задать вам один вопрос?

– Задавай, конечно. Но у меня до лекции – пять минут. Может, лучше вечером?

– Нет, сейчас.

Прежде чем задать Дмитрию Романовичу вопрос, Женька поглядела на его дочь. Та, достав айфон, обнаружила, что аккумулятор сел. Но это её не слишком обеспокоило. Подперев голову рукой, она стала с видимым интересом ждать продолжения разговора между своим отцом и более сумасшедшей, чем всегда, Женькой. И ожидание оправдало себя с избытком!

– Дмитрий Романович, что такое Содом? – небрежно спросила Женька.

– Содом?

– Да, Содом, Содом! Я, конечно, знаю, что это какой-то город – кажется древнегреческий, но забыла, чем он известен. От Википедии у меня голова сейчас разболится! Можете мне о нём рассказать?

Маринка зацокала языком. Было непонятно, что она попыталась выразить таким образом.

– Это не древнегреческий город, а иудейский, – поправил Дмитрий Романович, чиркая зажигалкой, – один из нескольких городов окрестности Иорданской. Вместе с другим городом, Гоморрой, очень печально известен по книге Библии «Бытие».

– А чем он известен? Вот это мне интересно!

– Тем, что Господь его уничтожил за грехи жителей. От Содома пошло слово «содомия».

Женька закинула ногу на ногу.

– Это круто! А как Господь его уничтожил? Можете пояснить?

– Могу. Началось с того, что Господь уведомил Авраама – родоначальника всех евреев, о своём намерении уничтожить Содом. Авраам спросил, не помилует ли Господь Содом, если в нём найдётся хотя бы пятьдесят праведников. Господь согласился. Тогда Авраам спросил, не помилует ли Господь Содом, если в нём окажется сорок пять достойных людей. И Господь опять согласился. Но Авраам продолжал дело милосердия. Он спросил про сорок, про тридцать, затем – про двадцать, и, наконец, всего лишь про десять праведников. И Бог дал слово не истреблять Содом, если в нём найдётся десяток праведников.

– Десяток? – переспросила Женька, снимая ногу с ноги, – а если бы не десяток праведников там был, а один – единственный праведник? Пощадил бы Господь Содом?

– Откуда ж я знаю, Женя? Об этом речи не шло. Тебе интересно, что было дальше?

– Конечно же, интересно, Дмитрий Романович! Но об этом вы мне расскажете вечером, потому что сейчас у нас мало времени. Я хочу задать вам ещё вопрос. Он последний. Скажите, Дмитрий Романович, не упоминается ли в Библии соль?

На этот раз Керниковский даже и не задумался.