Пастырь

В Гуляйполе давно укрепилась власть анархистов. Вернувшимся с фронта селянам независимость от правительства понравилась. Вольница батьки Махно налогов в казну не платила вовсе и в продотряды зерно за копейки не продавала. Силой заставить поделиться крестьян с городом уездные бюрократы не могли. Армейские части дезертировали, а полицейские отряды на подавление бунта не бросишь — у батьки Махно под рукой дюжина пулемётов и полтысячи штыков.

Под опекой анархистов Алексею тоже жилось сытно. Нестор Иванович не мешал прибыльному лекарскому делу. Из города везли на операционный стол богатеньких пациентов, а односельчан Алексей врачевал за малую плату, да ещё и бурную благотворительную деятельность развил. Не только в Гуляйполе, но и со всех окрестных сёл инвалидов войны лечил бесплатно. Ещё батюшка Алексей договорился с сельскими священниками, чтобы они взяли под свою опеку убогих калек и их семьи. Люди, как могли, помогали вести церковное хозяйство, а из Гуляйполя поступала солидная продовольственная помощь. Священникам такой подход пришёлся по нраву: своих трат никаких, зато работники в помощь. Хаять проклятых анархистов в округе перестали. И следом за добрыми словами о батьке Махно от инока из Гуляйполя пришла другая материальная поддержка. Благодетель на всех окрестных церквушках обновил кресты и соорудил новые молниеотводы.

Довольные дармовой помощью попы не придали особого значения тонким антеннам и изолированным кабелям, появившимся на церковных куполах, логично посчитав их элементами молниеотводов. Лишь батька Махно и малый круг посвящённых лиц знали истинную суть тайных творений.

Анархисты загодя готовились к отражению нападения на Гуляйполе. Махно активно менял излишки продовольствия на оружие и боеприпасы. Сельсовет ввёл военный налог на каждое хозяйство. Мужики разбились на боевые отряды. Никто не верил, что безмятежная вольная житуха продлится долго. Городские власти давно зарились на крестьянское добро, притом независимо от политических пристрастий. Буржуям и пролетариату одинаково хотелось кушать. Только вот первые не желали за добрый харч достойно платить, а вторым и платить даже нечем. Вокруг тихого островка анархии бушевали различные политические течения. Но самая опасная волна грозила накатиться с Запада.

Только осенняя распутица, а затем снежная зима ненадолго сдержали вал цвета хаки. Ну, может ещё, хвалёная немецкая прагматичность. Кайзеровские генералы надеялись до конца зимы договориться с большевиками о сдаче всей Украины без боя. Однако в стане новых русских правителей согласия не было. Бесшабашные троцкисты кинули лозунг: «Ни мира, ни войны». Эсеры требовали вести войну до победного конца. Ленинцы колебались между частичной капитуляцией и отчаянной защитой революционной республики. Но сил большевикам хватило лишь для отражения февральского натиска немецких войск на Петроград. Дабы спасти колыбель революции, коммунисты заключили с Кайзером мирный Брестский договор, по которому Украина целиком отходила в оккупационную зону имперского австро — немецкого союза.

Согласия анархистов батьки Махно никто не спрашивал. А мужики сдавать нажитое мозолями и потом добро не желали-точили шашки. Алексей тоже готовил свою инвалидную команду к жестоким боям. Казак разрабатывал оригинальный метод ведения манёвренной партизанской войны в условиях Дикого поля. Укрытий в горах и лесах тут не найти, следовало строить оборону в укреплённых опорных пунктах. Махно боевого опыта не имел, поэтому прислушивался к мнению бывалых фронтовиков.

Атаманы отрядов собирались на военный совет разные. Многие приезжали из соседних сёл, примкнувших к махновцам, и не знали в лицо всех местных командиров. Особенно часто новички ошибались насчёт молодого благообразного инока. Алексей уж и внешний образ подправил: полу сутаны до середины бедра подрезал. Тем более что она мешала на коня запрыгивать и в кабину аэроплана залезать. Ещё казак портупею надел с маузером и вакидзаси по бокам. А всё равно задиристые новички норовили зацепить моложавого чернобородого батюшку обидным словцом.

Вот и на очередном сборе атаманов в жарко натопленную избу ввалилась шумная компания новичков. Нестор Иванович ещё не прискакал, и молодые забияки решили покуражиться над одиноко сидевшим на лавке у стеночки задумавшимся иноком. Алексею идти от лазарета до штаба Махно сотню шагов, он всегда приходил раньше. Старожилов в избе не было и пояснить лихим сельским ухарям, с кем они ненароком столкнулись, оказалось некому.

— А это, шо-о за поп у печки зад греет? — засунув большие пальцы под ремни портупеи, гоголем выпятил грудь рослый бородатый атаман. — Дивись, хлопцы, якой у батюшки ножичек на боку гарный подвешен. Такому битюгу сподручнее крестом медным от врагов отмахиваться, чем эдакой блестючей игрушкой у них перед носом водить. Э-э, да у детской сабельки змеюка китайская на рукояти серебром намалёвана. А ну, попик, дай цацку посмотреть!

— Эт можно, — добродушно хмыкнул Алексей и, наложив ладонь на рукоять вакидзаси, резко встал с лавки.