Паутина будущего

Она продолжала изучать Шарлин, пытаясь до конца понять ее несколько странную позицию. На самом деле чувствовалось, что она не злой человек, но внешне ее поведение выглядело слишком агрессивным. У Марианны на языке вертелось несколько вопросов, но она пока решила промолчать.

— Да, этого он тоже не может, — фыркнула Шарлин.

Наступила тишина. Она повисла между двумя женщинами, словно толстый занавес, делающий невозможным продолжение разговора. Но Марианна умела открывать подобные занавесы. Она стояла и спокойно поджидала подходящего момента.

Наступила ночь; воздух был густой и очень влажный. Скоро от земли должен был подняться заволакивающий, как правило, все небо туман. Марианна предпочитала отправиться до того, как это произойдет. Ей совсем не нравилось водить машину в густом тумане. Но в данном случае имело смысл подождать.

Прошла минута, другая. Шарлин вдруг резко повернулась к Марианне:

— Чего мы ждем? Почему мы еще здесь?

— Я ожидаю от вас ответа на свой вопрос.

— На вопрос? Какой вопрос?

Шарлин, похоже, в самом деле забыла, о чем Марианна спрашивала ее.

— Что вы думаете о Мэддоке?

— Он упрямый, шумливый, грубый и ничего не знает. — Шарлин пожала плечами: — А что я должна думать?

Марианна кивнула и начала спускаться по сходне. Шарлин последовала за ней. С трудом шагая по толстому слою гальки и гравия, они подошли к машине.

— Он любит вас, — негромко сказала Марианна.

Шарлин застыла на месте. Целый ряд различных эмоций пронесся по ее лицу: гнев, отрицание, презрение, замешательство и, наконец, вызов.

— Почему? Что ему до меня? Он идиот, если думает об этих вещах. Совершеннейший идиот.

От всей души негодуя, она грубо плюхнулась на сиденье автомобиля.

«Нет, он отнюдь не идиот», — подумала Марианна, включив двигатель и выруливая из бухточки.

Обратно в город они ехали молча, но Марианна чувствовала, что в этом молчании уже нет больше отчуждения и недоверия.

Глава двадцать первая

В какой-то момент Мэддоку показалось, что он вот-вот будет вывернут наизнанку. Когда Кристофер потянул на себя руль управления, Мэддок все еще не верил, что машина поднимется в воздух. И вдруг земля словно упала вниз, а внутренности ирландца превратились в жалкий корчащийся комок.

Немного покружившись на месте на высоте, не превышающей высоту стоящих неподалеку деревьев, они стремительно нырнули, как показалось Мэддоку, прямо в море. Его спину и плечи пронзила острая боль, как только он попытался стряхнуть невидимые ледяные пальцы, вцепившиеся в его позвоночник. «Этого не может быть, — повторял он себе снова и снова. — Они должны упасть, рухнуть и утонуть…».

Ничего подобного не случилось. Мало-помалу Мэддок успокоился и первым делом разжал белые от напряжения пальцы, до сих пор представлявшие собой смесь сухожилий и боли. Потом он осмелился вынуть скрюченные ноги из-под тяжелого кресла, к которому он был пристегнут ремнями. Облизнув губы, Мэддок не очень удивился, ощутив привкус крови. Он даже потихоньку принюхался, чтобы убедиться, что он от страха не испачкал свою новую одежду.

А потом к нему вернулся и голос:

— Кристофер, дружище!

— В чем дело?

Мэддок сделал глубокий вдох и громко крикнул:

— Пусть я умру и буду навеки проклят! — Его глаза широко раскрылись, полные изумления, экзальтации и удовольствия. — Вы умеете летать!

Кристофер улыбнулся:

— Да, пока еще умею. Хотите подняться выше?

Мэддок поднял большой палец вверх и торжествующе подмигнул Кате, сидящей сзади.

— Во имя всех святых, да! Поднимайтесь прямо к Луне!

— Этого я не могу, Мэддок, но поднять вас чуть выше вполне в моих силах.

Катя сардонически улыбнулась:

— К Луне? Я никогда там не была, но присутствовала на нескольких приемах в честь космонавтов с нашей лунной базы. Они говорили, что там слишком жарко и слишком влажно. Повсюду пахнет, как в рабочей раздевалке с душем. — Она грустно вздохнула: — Не такова ли и вся наша жизнь? Что мы ищем и что мы находим, часто оказывается совершенно разными вещами.

В другое время Мэддок был бы ошеломлен этими словами, тесно переплетающимися с сентенциями Стенелеоса по поводу противоречивости человеческой натуры. Но сейчас ирландцу было не до того, поскольку он не отрывался от маленьких окошек кабины, буквально прижавшись к ним носом и впившись взглядом в покрытую ночью землю.

Вертолет быстро набирал высоту; внизу раскинулась черная земля и еще более черная вода, контуры которых были очерчены мигающими огнями. Далеко-далеко на востоке виднелись горы, снежные вершины которых были освещены лунным светом. Машина поднималась все выше и выше. Огни окаймляли черный залив, который будто отщипнули от моря два полуострова, полные жизни и огней. Большие города сверкали искрами и горели, словно угольки в затухающем костре, словно солнечный свет, отражающийся от далекого озера, словно…

«Словно души людей в руках странного мага-нечеловека», — подумал Мэддок.