«Павловизация» дрессировки и мифология инстинкта

А отождествление И. П. Павловым ВНД и поведения «…настолько обескураживает, что возникает желание спасти методологическую репутацию теории условных рефлексов. И тогда во спасение можно сказать, что указанное отождествление носит не онтологический, а эпистемологический характер, то есть оно означает не то, что с точки зрения теории условных рефлексов ВНД и внешнее поведение — это одно и то же, но лишь то, что, зная все о деятельности больших полушарий, мы знаем все о поведении.

Иными словами, законы внешнего поведения лежат внутри организма, а именно в его нервной системе, в процессах, отправляемых мозговой тканью. Законы, которым подчиняются эти процессы, и есть законы поведения.» (Василюк Ф. Е., 2003)

Современная же теория управления поведением свидетельствует о другом принципе связи, противоположном тому, который исповедовал И. II. Павлов: картина нервных процессов должна складываться так, чтобы обеспечить нужное поведение, которое отвечает не законам работы мозга, а требованиям задачи и среды, в которой оно совершается. (Иванников В. А., 2019) К тому же современные представления о сути поведения, постулируют, что любое поведение есть решение задачи, чего нельзя конечно сказать о рефлексе.

Изучение ВНД как функции головного мозга привело к тому, что для исследования деятельности этого органа «…необходимо было поставить животное в такие условия, при которых его функционирование как организма по возможности „втиснулось“ бы в форму функционирования изучаемого органа, то есть все поведение было бы сведено только к высшей нервной деятельности. Для этого в „материале“ организма необходимо было воплотить абстракции, составляющие идею рефлекса, и в первую очередь абстракцию простого движения. Эта задача и была решена зажиманием подопытного животного в знаменитый привязной станок. На время эксперимента такое высокоразвитое животное, как собака, превращалось в лабораторный препарат, единственной возможностью взаимодействия которого с миром становилось слюноотделение.» (Василюк Ф. Е., 2003)

«…внешнее поведение, в павловской теории, несмотря на ее претензии объяснить фундаментальные законы поведения, по существу изгонялось из физиологической науки. Реальное поведение (как действие, так и восприятие) низводилось в павловской системе до роли источника информации для мозга животного и индикатора гипотетических мозговых процессов (индукции, иррадиации, замыкания и т. п., что Б. Ф. Скиннер ядовито, но точно назвал „концептуальной нервной системой“) для исследователя… Тривиальный, но от этого не становящийся несущественным факт активного взаимодействия живого существа с вещами внешнего мира совершенно не учитывался павловской физиологией. Она видела, с одной стороны, движение (сводимое к реакции), с другой — предмет (сводимый чаще всего к раздражителю, условному или безусловному) …» (Василюк Ф. Е., 2003)

При поверхностном взгляде на поведение, рефлекторный подход кажется вполне достаточным для понимания и объяснения, однако при более глубоком анализе оказалось, что рефлекторная теория не в состоянии объяснить сложные формы поведения животных и человека. Даже с точки зрения адаптивности и приспособления, живым существам важны не действия, а результаты этих действий (Судаков К. В., 1990, 1999). Но именно результату и не было место в схеме условного рефлекса.

В настоящее время принцип «механистического детерминизма» (он же «линейный», он же «наивный физиологический») в применении к объяснению биологических процессов и ограничивается в своих правах и не считается ведущим. (Швырков В. Б., 1978). Еще в средине XX в. наука отказалась от понятия рефлекса как достаточной и единственной теоретической гипотезы (конструкта), объясняющего порождение поведения живых существ (Иванников В. А., 2015).

Как видно из краткой истории развития представлений о рефлекс, идея прямого непосредственного инициирования поведения живых существ физическими или химическими воздействиями внешнего мира оказалась очень живучей. Такой же живучей оказалось и представление о живых существах как сложно построенных машинах. Менялся набор внешний воздействий, менялось представление об устройстве этой машины, но идеи оставались неизменными.

Рефлекторный принцип явно реализуется в соматических и вегетативных механизмах регуляции функций органов и систем организма, где в большинстве случаев с очевидностью определяется сенсорный пусковой фактор. Таковым, как правило, выступает какой-либо внешний или внутренний стимул, который можно относительно легко выявить. При желании в механизме такой регуляции можно вычленить «рефлекторную дугу» включающую афферентную, пусковую часть, центр переключения и исполнительный орган. Как отмечает А. С. Батуев (2012): «Все это справедливо для относительно простых и искусственно редуцированных моделей. Когда же речь идет о системном уровне исследования организма в его активном и адаптивном взаимодействии со средой, рефлекс (в его классическом понимании) уже не может претендовать на роль механизма целостного поведения.»