Читаем Пазл Горенштейна. Памятник неизвестному полностью

Я сейчас работаю над небольшими вещами, по 30–40 страниц. Почему я занялся этим жанром, которому, кстати, в России я недостаточно уделял внимание? Потому что появились журналы, которые могут меня публиковать. Журналу трудно публиковать большую вещь, да и мне, покуда я осматриваюсь, трудно работать над большим романом. Поэтому я выбрал жанр, которым я не занимался ранее, 30–50 страниц. Повесть «Яков Каша», опубликованная в «Континенте» – это как раз такой объем. Сейчас в «Синтаксисе» выходит мой рассказ, впервые «Синтаксис» публикует рассказ, называется «С кошелочкой», о проблемах московских очередей и о старой московской женщине-профессионалке, которая профессионально стоит в очередях, о ее дне, проведенном в этих очередях.

Это были явные успехи, Горенштейн «собирал камни», пожинал плоды. Во Франции даже возникла мода на Горенштейна. В парижском метро нередко можно было увидеть читающих его книги.

Последовательно во Франции вышли: «Псалом» (Psaume: roman-méditation sur les quatre fléaux du Seigneur, Gallimard, 1984); «Попутчики» (Compagnons de Route, L’Age D’Homme, 1988); «Зима 53-го» (L’hiver 53, Gallimard, 1989); «Улица Красных Зорь» (Rue Des Aubes Rouges, L’Age D’Homme, 1990); «Место» (La Place: roman politique tiré de la vie d’un jeune homme, L’Age D’Homme, 1991). Все эти публикации обсуждались прессой, принося Горенштейну сравнения с Достоевским, Толстым, Чеховым.

В парижских театрах появились инсценировки его «Ступеней», «Искупления», «Попутчиков», а в театре Мнушкиной режиссер Бернар Собель успешно провел публичные чтения пьесы «Бердичев» с участием известных французских актеров. Прозвучало это чтение и на французском радио «Франс-Культур».

Горенштейн несколько раз приезжал в Париж на приемы в Елисейском дворце по приглашению президента Франции Миттерана.

С 1991 года его произведения начали активно переводить в Германии.

Горенштейн был, несомненно, польщен, особенно успехами во Франции, которую тогда любил. Но он не терял при этом присущего ему (что удивило бы многих в России, где он прослыл мизантропом) чувства юмора.

Из письма Лазарю Лазареву (16.11.91):

После Москвы был в Париже, где собрались с полсотни иностранных писателей, много публикующихся по-французски. Были в Елисейском дворце, где я сумел по-французски говорить с Миттераном, а по-немецки с министром иностранных дел Дюма и министром культуры Лангом. По-французски говорил, как Бендер играл в шахматы. Но если бы получил во Франции стипендию (какие-то намеки были), то использовал бы ее для изучения французского. В феврале у меня премьера инсценировки «Искупления» в театре Луи Барро. И вообще, как всегда, впечатления от Парижа хороши (хоть в этот раз очень устал от интервью и прочего); интервью, кстати, тяжелая работа.

Круг личного общения Горенштейна в Германии был невелик, но ему было достаточно встреч с Владимиром Войновичем, Борисом Хазановым, Ефимом Эткиндом, а в 1985 году и с Андреем Тарковским.

С началом перестройки его стали навещать и гости с Родины – Андрей Битов, Андрей Смирнов, Виктор Славкин, Василий Аксёнов, Евгения Тирдатова, Валентин Гафт, Леонид Хейфец, Юрий Клепиков и другие.

Жизнь была заполнена творчеством, публикациями сначала во Франции, Швеции, Норвегии, Польше, Австрии, чуть позднее и в Германии, постановками спектаклей по его прозе во Франции и так далее. Это была жизнь профессионального писателя, которой в СССР у Горенштейна не было.

Радио «Свобода» проводило чтения в эфире отдельных произведений («Искупление», «С кошелочкой»), а по повести «Яков Каша» на радио был сделан в 1986 году режиссером Юлианом Паничем моноспектакль актера Льва Круглого, запись которого сохранилась.

В статье-интервью кинорежиссера Александра Митты, посетившего Горенштейна в Берлине в середине 90-х, он среди прочего говорит:

Ф.Г. …Прекрасно, Саша. Но одно осложнение – в семь вечера я приглашен на прием. И так как он устроен по поводу выставки русской литературы и называется «От Пушкина до Горенштейна», мне было бы неудобно опаздывать. И я не могу вас взять с собой, так как меня сопровождает очаровательная израильская журналистка.

Перейти на страницу:

Все книги серии Биографии и мемуары

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное