Печаль весны первоначальной (СИ)

А Мирка прыгала на батуте - да ей больше ничего и не надо было: она часами могла сидеть по горло в морской воде с надувными нарукавниками и в жилетке и прыгать на батуте, вылезая иногда, чтобы съесть мороженое.

- Эскимо! - кричал Леонид Михайлович Софье.

Она в ответ только махала рукой "Не мешай!" - и сильным ударом отбивала мяч.

- Пломбир!

А она в падении брала совершенно убитый мяч у самого песка.

- Она не любит мороженое? - спрашивал у Мирки дедушка удивлённо.

- Деда, ╛- объясняла непонятливому деду внучка. - Ты же видишь - ей некогда, они без неё проиграли бы.

Они не проиграли. Никто. Выиграли все. Соня присела на стул в кафешке рядом с ними, откинулась на спинку и произнесла устало:

- Можно мне питья?

- Колу? Сок? Квас?

- Квасу. И мороженого.

Леонид принёс три мороженого и кружку квасу.

- Уморилась. Хорошо попрыгали. А вы, Леонид Михайлович?

- Сам себе казался я таким же клоном...

Соня рассмеялась:

- И вовсю зелёным?

- Да. Как огурец в пупырышках. Клон зелёный, да клон кудрявый...

Соня спросила сквозь смех:

- Почему мне с вами легко?

- Неужели есть кто-то, кому с вами тяжело? С вами молодо. Такая категория состояния: молодо-зелено даже старому клону.

Позвонила Ольга.

- Я проснулась наконец-то. Пью кофе, ем твои замечательные блинчики. А вы где?

Леонид объяснил где.

- Оставайтесь там. Я приеду через полчаса. Обожаю солнце и воздух.

И она приехала через полчаса. Потребовала ключи от машины - залезть и переодеться. Пока её не было, Соня утащила Мирку на песок строить крепость. Они строили крепость, и Соня на четвереньках, выгибая спинку и совершенно не стесняясь, принимала такие позы, что душа распирала сердце, а все органы, включая гланды и аппендикс, выделяли адреналин и тестостерон. "Это называется эстетика. И ведь она это делает не специально. Она живёт так, потому что иначе она жить не может". К ним вскоре присоединились и другие дети с папами-строителями. Громкоговорители разносили какую-то ритмичную музыку, и Соня плясала под неё, расставив ноги, вертя своей пушистой головой и помогая солнцу улыбкой от уха до уха. Её звонкое тело мгновенно отдохнуло после волейбола и хотело танцевать в солнечных искрах. Крепость разрасталась и крепла. Высились ажурные башни. Тянулась вдоль берега стена. Дети таскали песок и воду в ведёрках. Строители социалистически, то есть бесплатно, соревновались. Как папы умудрялись всё качественно делать, глядя в основном на Соню, было необъяснимо.

Ольга в чёрном купальнике уселась за столик.

- Можно мне шашлыка?

- Кто сказал, что нельзя? Курицу? Свинью? Корову?

- Ловить будешь прямо сейчас?

- Легко, ╛- отец обвёл рукой пляж. - Сафари.

- Тогда свинью.

Когда отец Ольги вернулся с четырьмя шампурами к столу, дочь Леонида внимательно и тревожно рассматривала спину какого-то парня. Парень сидел через пару столиков от них. Напротив него сидела девчонка недозрелых годов, но спелая телом. Парень держал в своих руках её пальцы у самого своего лица и что-то ей неслышное говорил.

- Скотина... - сквозь зубы проговорила Ольга.

Она приподнялась со стула, но парень и девчонка уже направились к выходу из-под навеса-кафе. Они постояли возле радостных строителей песочного городка, обнялись и направились с песчаного пляжа в сторону зеленеющего прибрежного кустарника.

- Гадёныш... - проводила их глазами Ольга.

- По-моему, это твой Куляба, - сказал Леонид.

Он взглянул на дочь и его разобрал смех.

- А нищеброд-то твой резвый самец!

Ольга с остервенением стала рвать зубами мясо.

- Знаешь, какова реальная история про алые паруса?

- Расскажи.

- Ты помнишь, конечно: в роще увидел Артур Грэй спящую Ассоль, растрогался до слёз... - с иронией и сатирой в голосе начал рассказывать Леонид Михайлович, - и надел ей в приступе спермотоксикоза фамильный перстень на палец. Она, по сюжету, проснулась, увидала этот перстень и сказала: "О, мля! С кем это вчера я так надралась?"

- Этот подлец - не Артур Грэй.

- Это не про него. Это про тебя.

Ольга доела шашлык. Допила квас, купленный для Сони.

- А пива нет? - спросила. - Или водки? Пойду, позову твою Ассоль и Мирку мясо поесть, пока не остыло.

Она ушла к месту строительства. Мирка, завидев мать, бросилась к ней обниматься. Леонид лениво и неохотно кусал шашлык, наблюдая за детьми и взрослыми.

Вдруг раздался визг, и от крепости врассыпную бросились испуганные дети. Их тыл, загораживая детские спинки руками, прикрывала Соня. Леонид Михайлович с бьющимся сердцем подбежал к берегу.

Выползшие из прибрежных кустов, стояли на своих хвостах две порешки. Их умилительные усатые мордочки лучились юмором: как мы вас напугали! Ростом одна была пониже и шёрстка на ней отливала на солнце коричневым цветом. Другая, чёрненькая и повыше ростом, смешно умывала свою мордашку лапками. Они явно насмешливо любовались своей проделкой.

Но тут к ним подбежала Ольга. Высокая выдра вздыбила шерсть на загривке и оскалилась. Мелкие и острые её зубы не предвещали ничего хорошего: могла и ногу прокусить.

- Ах ты, тварь! - заорала Ольга и резко без размаха ударила самца стопой под подбородок.