Печать грешника

— Святой, ты разве не…, — протянул парень, но мой тяжёлый взгляд усмирил его. Сейчас я не был способен беседовать. — Все спят, — виновато добавил он. Мы прошли на территорию лагеря без слов, не обращая никакого внимания на дежурившего сталкера.

Я помню боль, с которой вышагивал в подъезде каждую ступеньку. Я держался за перила и каждую секунду хотел поддаться импульсу эмоций, вырывающемуся у меня изнутри. Я давно не ощущал смерть таким образом. Сейчас Зона для меня была нечтом второстепенным. Я будто снова зажил обычной человеческой жизнью, в которой погибли небезразличные мне люди.

Они хотели меня убить, но моя психика, мой мозг игнорировали эти мысли, они понимали и чувствовали только то, что это были люди, которые многократно спасали мне жизнь. Люди, которых я любил.

Пробираясь сквозь спёртый сырой запах парадной, мы добрались до квартиры. Я отворил дверь, и мы оказались в ухоженном, прибранном помещении. Я даже не поверил сперва, что попал к себе домой. Белла — маленькая, тонкая — спала под мягким одеялом в моей постели. Мы не стали её будить. Кинули шмотки на пол и рухнули на них. Нам не привыкать, комфорт нам не нужен.

Я не мог уснуть. Пока мы шли со Свалки, с нами ничего интересного не приключилось, но меня слегка волновал факт, что я был будто слепой, которого вели по минному полю. Я не обращал внимания ни на что. Хорошо, что Билли был рядом. Потом я вспоминал, что именно рука Хейвуда убила моих бывших сослуживцев. И я по-прежнему не знал, как мне на это реагировать.

— Смерть — это всего лишь факт. Неоспоримое доказательство того, что жизнь живого существа подошла к концу, — проговорил Билли. — Это сухой факт, как и те, что происходят постоянно, как, например, пробуждение человека после сна. Эмоциями и чувствами подпитываем и окрашиваем его только мы сами. Чья-то смерть нас печалит, чья-то облегчает, чья-то заставляет злиться, чья-то ликовать. Только человек придаёт этому факту столько ненужного внимания.

— Я знаю, Вуд. Кажется, я вышел в тираж, пора меня списывать.

— С чего это вдруг? Ты ещё горы свернуть можешь. Радиоактивные, правда, но это не важно.

— Я теряю последнее здравомыслие и, кажется, чересчур становлюсь подвержен эмоциям.

— Тебе просто нужен отдых. Наш брат всегда, когда возвращается из рейда, становиться сентиментальным. Я видел много мускулистых и опытных сталкеров, которые плакали в баре как маленькие дети. Просто прорвало, как говорится. Накопились эмоции и требуют выхода.

— Сколько всего можно встретить на пути к счастью.

— Много того, чего в обычной жизни не должно было бы произойти. Что говорить, если из-за так называемого счастья сталкеры горазды на ужасные вещи.

— Взять младшего брата в качестве отмычки…, — подхватил я мысль своего товарища.

— Разрядить им аномалию, а потом свариться в собственных мыслях и вздёрнуться.

— Давно я о таких случаях не слышал, — улыбнулся я. Этот разговор напомнил мне ещё раз, какие же мы динозавры.

— А ведь, по меркам многих обитателей Зоны, счастье-то сталкер в итоге своё получил.

— Да, он сказочно разбогател.

— Только счастливым почему-то не стал. Предпочёл смерть такой жизни.

— Да, — снова пустые глаза, снова безжизненный тон. Я опять погряз в произошедшем.

— Ранее, несмотря на твою дурную репутацию, ты оставался человеком в таком месте как Зона, а это, между прочим, о чём-то говорит.

— Но счастливым так и не стал.

— А ты в Зону пошёл за счастьем?

— Нет.

— Вот и ответ. Ты пришёл в неё, как в тюрьму, чтобы самостоятельно наказать себя. Это было твоё самое сокровенное желание и разве оно не сбылось?

— Сполна.

— Ты получил то, чего хотел. Пора подумать и о том, чтобы покинуть это гиблое место.

— Может быть, сбежать с ней, — я посмотрел на спящую Беллу.

— А будешь ли ты счастлив с ней? Да, вы два человека, по-своему покалеченные жизнью. Вы сможете достойно скрасить время друг друга, но этого ли ты хочешь? Покорное смирение, размеренность, осознание, что ваш союз — это не так плохо, как то, что с вами было, но и только? Это словно остановиться на финише, согласившись на бронзовые медали, думая, что и этого хватит. Мол, да кому нужно рвать себе жилы и тратить нервы ради золота. Понимаешь, о чём я?

— Я просто не знаю, чего хочу.

— Ладно, друг мой, — Билли посмотрел на Беллу. — А вообще, знаешь ли, неплохой вариант.

— Старый ты чертяка.

***

Утром я сидел в покоях Тесея, пил утренний скотч и заедал бутербродом с ветчиной и сыром.

— Военные шепнули, что внимание их командиров сместилось сейчас к Лиманску, и есть возможность провернуть наше маленькое дельце. К тому же, если девушка, действительно, из учёных, то они ещё и наградные листы на себя оформят за её спасение, — делился со мной последней информацией торговец.

— Она точно из учёных. Мышь её идентифицировал, — подтвердил я на всякий случай, чтобы стало понятно, что о судьбе несчастной известно третьим лицам (в данном случае Марку Александровичу Хотько).

— Славно, — произнёс Тесей и полез в один из своих выдвижных шкафчиков. — Держи, — он протянул мне запечатанный конверт. — В нём указанно, как связаться с капитаном Рино Бладеквортом.