Печать Раннагарра

Каждый новый день Касс видел и открывал для себя, словно шкатулку с сюрпризами, совершенно разную и удивительную Оливию: искреннюю, добрую, немного наивную, невероятно цельную и ужасно упрямую. Теперь он знал о ней тысячу разных мелочей, без которых больше не мог представить себе любимой женщины. Под утро у нее замерзал нос, и она во сне всегда поворачивалась, чтобы согреть его у него на груди. Она любила сидеть перед сном у костра, задумчиво смотреть в огонь и жадно вдыхать запах дыма, будто это был самый восхитительный на свете аромат. Ей нравилась зима. Она радовалась, как маленькая, когда шел крупный пушистый снег, облачая раскидистые ели в игольчато-пушистые шубы. В такие моменты ее голубые глаза становились пронзительно-яркими и лучистыми, а аура сияла, словно радуга. При всей своей видимой хрупкости, у девушки была железная сила воли и невероятная сила духа. За все время пути она ни разу не пожаловалась и не спасовала перед трудностями. Эта такая слабая и такая сильная женщина вызывала уважение и восхищение всех находившихся в отряде мужчин. Она терпеть не могла сидеть без дела. У охотницы в одном месте находилось шило, поэтому своей кипучей энергией она заражала всех окружающих. В ней не было высокомерия и гордыни, она могла найти доброе слово как для правителя Грэммодра, так и для самого невзрачного и тихого воина. А уж когда сердилась, то лучше под ее тяжелую руку было не попадаться. Кассу казалось, что ее побаивались даже орки, когда она была в гневе. Когда она злилась, глаза у нее темнели и становились почти серыми, а правая бровь с изломом взлетала высоко вверх. Она была такой разной, но всегда и во всем невероятно искренней, и герцог понимал, что такой настоящей Оливия бывает только с теми, кого считает друзьями и кому действительно доверяет. Ее напускная резкость и грубость служили своего рода защитной броней, за которой девушка прятала свою ранимую душу. Жизнь научила охотницу быть осторожной и подозрительной. Но, несмотря ни на что, она оставалась абсолютно чистой и светлой — доброй девочкой, с большим и горячим сердцем.

Никогда в жизни чувства Касса не были таким взвешенными и глубокими. Он любил Оливию не за то, что она была красивой женщиной, а она действительно была красивой, хоть на свою внешность и не обращала никакого внимания. Он любил ее за человечность и милосердие и еще тысячу разных качеств, которые теперь раскрывались перед ним, как грани сверкающего бриллианта.

* * *

На следующий день отряд все утро шел вверх вдоль берега реки, пополнив свои запасы воды. Двигаться теперь приходилось медленней, потому что лошадей пришлось оставить в последнем из попавшихся на их пути поселений: в заснеженных горах животных просто нечем было бы кормить. Впрочем, самим путешественникам в этих местах тоже почему-то совершенно нечем было поживиться. До полудня наметанный глаза Касса не заметил даже самой мелкой дичи, что, в принципе, было очень странно.

— Ваша Светлость, — окрик Коэна в заснеженной тишине рассыпался многоголосым эхом. — Вы должны это видеть!

Касс с Оливией, пробравшись сквозь кольцо внезапно столпившихся воинов, потрясенно застыли, разглядывая усыпанный телами мертвых птиц снег.

— А здесь копры, — Ларри поднял огромную еловую лапу, демонстрируя задубевшие туши погибших животных.

— Что происходит? — отошедший чуть дальше Урхурт нашел еще несколько трупов крупных животных.

— Это Поветрие, — осмотрев одну из умерших птиц, мрачно процедил Касс.

Орки тревожно переглянулись, и Оливии даже не нужно было озвучивать причину их беспокойства. В отличие от людей герцога, на зеленых великанах не было магической кольчуги, способной защитить их от тлетворной силы распространяющейся вокруг болезни.

— Сожгите всю падаль, — приказал Урхурт. — Надеюсь, что амулеты шаманов будут защищать нас и дальше, — мужчина бессознательно сжал в кулаке висевшие на его широкой груди многочисленные шнурки с прикрепленными к ним разрисованные странными рунами медальонами.

Магия шаманов Запределья имела иную природу, чем магия нелюдей, но это не мешало ей быть не менее эффективной. И все же Касс серьезно опасался за жизнь и здоровье орков.

— Джедд, — герцог поманил к себе рукой мастрима, попутно вытаскивая из-за пояса острый нож. — Неси сюда бурдюки с водой.

— Что ты собираешься делать? — Ли присела рядом с мужем, помогая ему откупоривать пробки.

— Эстэль натолкнула меня на одну очень хорошую идею, — подмигнул ей Касс, резко полоснув по ладони острым лезвием. — Если кровь нелюдей способна излечить зургаров, то почему бы ей не действовать и на орков?

Сжав руку в кулак, герцог стал сцеживать в питьевую воду свою кровь, а поскольку рана быстро затягивалась, то резать ее мужчине приходилось снова и снова. Оливии оставалось только вздрагивать и со вздохом закусывать губу, глядя на то, как Ястреб раз за разом безжалостно калечит свое тело.