Педро Парамо. Равнина в огне (Сборник)

Было раннее утро. Мы разделывали коровью тушу, когда вдруг услышали сигналы рожка. Звук раздавался издалека, со стороны Равнины. Через некоторое время он послышался вновь. Словно бычий рев: сначала звонкий, потом гулкий, потом снова звонкий. Из-за эха звук каждый раз разносился все дальше, и теперь был слышен и здесь, как бы ни заглушал его рокот реки.

Вот-вот должно было взойти солнце, когда этот самый Алькала появился среди можжевеловых деревьев. На груди у него висели, крест-накрест, две патронные ленты калибра «44», а поперек крупа лошади, словно большой чемодан, лежала стопка ружей.

Он слез с жеребца, раздал нам карабины и сложил обратно «чемоданом» те, что остались.

– Если сегодня-завтра нет ничего срочного, готовьтесь к выходу в Сан-Буэнавентуру. Педро Самора ждет вас там. А я пока спущусь пониже и поищу Галчат. Скоро вернусь.

На следующий день он вернулся, уже на закате. И верно, с ним были Галчата. В буром свете заката мы видели их смуглые лица. И еще трое, которых мы не знали.

– Лошадей достанем по дороге, – сказал он. И мы пошли за ним.

Задолго до того, как оказаться в Сан-Буэнавентуре, мы поняли, что все окрестные ранчо пылают огнем. Лучше всего горели амбары – ввысь поднималось такое пламя, что казалось, будто горит лужа скипидара. Искры взлетали и взрывались во тьме ночного неба, превращаясь в большие сияющие облака.

Мы шли вперед, ведомые заревом из Сан-Буэнавентуры, и внутри нас что-то будто говорило: мы должны попасть туда и покончить со всем, что осталось.

Не успели мы подойти, как увидели первых всадников на шедших рысью лошадях. К их седлам были приторочены веревки, на которых, как на аркане, тащились какие-то люди – некоторые еще пытались ползти, опираясь на руки, а другие, уже не в силах пошевелиться, со свесившимися на грудь головами волочились по земле.

Мы смотрели, как всадники проезжают мимо. Слегка поодаль ехал Педро Самора, а с ним – еще много людей на лошадях. Их было много – больше, чем когда-либо. Это нам понравилось.

Нам нравилось смотреть, как длинная вереница всадников снова пересекает Равнину, будто в старые добрые времена. Как тогда, в самом начале, когда мы, как высохший чертополох на ветру, срывались с земли, чтобы сеять ужас по всей Равнине. Было такое время. И теперь это время, кажется, возвращалось.

Оттуда мы направились в Сан-Педро. Мы подожгли поселок и двинулись в Петакаль. Стояла пора сбора кукурузы, и стебли уже успели пересохнуть и погнуться под сильными ветрами, которые дуют над Равниной в это время года. Так что пламя, гулявшее от поля к полю, завораживало особенно. Приятно было глядеть на то, как вся Равнина в этом огромном пожарище превращается в пепел, а над заревом поднимается дым. Дым с запахом тростника и меда: огонь ведь добрался и до тростниковых плантаций.

А из дыма, с закопченными, как у чертей, лицами, появлялись мы. Мы отовсюду сгоняли стада, чтобы собрать животных вместе и снять с них шкуры. Вот чем мы теперь промышляли: коровьими шкурами.

Потому что, как сказал нам Педро Самора, «эту революцию мы устроим на деньги богатых. Они все оплатят: и оружие, и все другие нужды нашей революции. И пусть у нас пока нет флага, за который мы могли бы сражаться, главное сейчас – поторопиться и накопить побольше денег, чтобы правительственные войска, явившись сюда, сразу увидели, как мы сильны». Вот что он сказал. И действительно: когда в конце концов войска вернулись и вновь принялись убивать нас, это давалось им уже не так легко, как прежде. Теперь за сотню верст было видно, что они нас боятся.

Но и мы их боялись. Видели бы вы, как у нас яйца вжимались внутрь по самую глотку от одного только шума, доносившегося от их отрядов, или от стука копыт на дороге, у которой мы поджидали их в засаде. Мы словно слышали, как они переговариваются, проезжая мимо нас: «Мы давно учуяли их, и теперь только притворяемся, что не замечаем».

И кажется, так оно и было. Потому что они вдруг, ни с того ни с сего, бросались на землю, прятались за лошадьми и начинали отстреливаться, в то время как другие потихоньку заходили нам за спину, и, в конце концов, хватали нас, как кур в курятнике. Тогда мы стали понимать: если так пойдет и дальше, на многое нас не хватит – как бы много нас ни было.