Пелопоннесская война

Военные кампании в Ахее и Эпидавре были составляющими замысла, направленного на создание угрозы для Коринфа и его изоляцию. Союз с Патрами помогал пресечь торговлю и сообщение коринфян с их западными колониями, а захват Эпидавра делал их уязвимыми для удара с двух сторон и показывал, что Аргос и Афины в состоянии разгромить союзные Спарте пелопоннесские государства. Овладев Эпидавром, аргосцы получали возможность выступить против Коринфа с юга одновременно с высадкой афинян на коринфском побережье, как это в 425 г. до н. э. сделал Никий. Подобная угроза вполне могла принудить Коринф выйти из союза со Спартой. Даже нейтралитет коринфян стал бы препятствием для взаимодействия между беотийцами и спартанцами. Со временем Мегары и, возможно, другие пелопоннесские государства также могли предпочесть нейтралитет союзу с обескровленной Спартой против набирающей мощь новой коалиции.

Это была реалистичная стратегия, которая давала афинянам надежду на успех, не подвергая их большому риску и не требуя внушительных финансовых вложений. Алкивиад планировал использовать вооруженные силы главным образом для оказания дипломатического давления. Он не ставил своей целью вызвать пелопоннесского противника на битву или истощить его ресурсы. Необходимо было лишь заставить его изменить свой политический курс.

СПАРТАНЦЫ ПРОТИВ АРГОСА

Вторжение аргосцев на территорию Эпидавра действительно достигло поставленной задачи и вынудило спартанцев действовать. Молодой царь Агис со всем спартанским войском вступил в Аркадию, двигаясь в направлении, которое открывало дорогу на северо-запад в Элиду, на север в Мантинею и даже на северо-восток в Аргос, если бы он решил атаковать их. «Никто из лакедемонян не знал, куда они идут, даже государства, доставившие войско» (V.54.1).

Причина, по которой настоящая цель похода осталась неизвестной, состоит в том, что, когда Агис совершил традиционные жертвоприношения на границе, предзнаменования оказались неблагоприятными. Спартанцы решили вернуться домой и известили союзников о том, что планируют новый поход по окончании следующего месяца, Карнея, который считался у дорийцев священным. При всей искренней религиозности спартанцев очень подозрительным выглядит тот факт, что в течение лета 419 г. до н. э. именно предзнаменования два раза подряд помешали спартанскому войску во главе с Агисом напасть на аргосцев или их союзников. Это было бы очень редким совпадением. Подозрения еще больше усиливаются, если вспомнить, что ближе к концу того же лета никакие недобрые знаки не удержали спартанцев, опасавшихся развала Пелопоннесского союза, от срочных шагов по его сохранению. Имеющиеся данные заставляют предположить, что неудачные жертвоприношения на границе были всего лишь предлогом.

Но поскольку Агис выдвинулся в поход с приказом сражаться, он не мог просто так отступить даже перед лицом дурных знамений. Невозможно было сколько-нибудь долго удерживать эпидаврийцев, их друзей среди союзников и многих спартанцев, которые рвались в бой. Без сомнения, Агис распорядился вновь собрать силы уже после месяца Карнея для того, чтобы ханжески оправдаться за задержку. Тем самым он выиграл время для аргосских олигархов, намеревавшихся захватить власть в городе. Правившие в Аргосе демократы, будучи противниками Спарты, со своей стороны, также прибегли к религиозным манипуляциям. Они вторглись в Эпидавр на двадцать седьмой день месяца, предшествовавшего Карнею, и каждый новый день, проведенный ими на территории Эпидавра, они и дальше называли двадцать седьмым числом этого месяца, избегая таким образом упреков в осквернении священного Карнея. Эпидаврийцы обратились за помощью к своим пелопоннесским союзникам, но некоторые из них и вовсе не явились на зов, сославшись на священный месяц, а другие дошли только до границы Эпидавра.

Прежде чем Аргосский союз сумел воспользоваться этим шансом для продолжения атаки на Эпидавр, афиняне созвали в Мантинее послов для обсуждения мира. И вновь Алкивиад предпочел битве гоплитов военное давление и дипломатию. Он планировал использовать нерешительность Агиса как причину, которая убедит коринфян покинуть Спарту до того, как они сами окажутся покинутыми. Однако на встрече послов столь же хитроумные коринфяне обвинили союзников в лицемерии: пока те рассуждают здесь о мире, аргосцы с оружием в руках выступают против эпидаврийцев. По этой причине они потребовали, чтобы оба войска разошлись, после чего можно было бы продолжить переговоры. Вероятно, коринфяне ожидали от аргосцев отказа, что дало бы им повод прекратить встречу. Но собрание все равно закончилось ничем, даже после того, как аргосцев уговорили отступить. Коринфяне должны были понимать, что их выход из Спартанского союза, скорее всего, привел бы к триумфу Афин, поэтому, когда Алкивиад все же попытался заставить их присоединиться к новой коалиции против Спарты, они отвергли условия мирного договора. Это положило конец переговорам и надеждам Алкивиада на дипломатическую победу.