Пелопоннесская война

Хотя Демосфен и Евримедонт возражали против решения Никия остаться, они оказались в меньшинстве после того, как Менандр и Евтидем – те двое, которых выбрали в помощники страдающему от болезни Никию, – поддержали своего авторитетного пожилого командира. Опираясь на них, Никий также отклонил выдвинутое Демосфеном и Евримедонтом компромиссное предложение, которое предусматривало перенос стоянки с болот в окрестностях Сиракуз в более здоровое и безопасное место у Фапса или Катаны. Оттуда афиняне могли бы совершать набеги на сицилийские поля и этим добывать себе средства к существованию. Кроме того, выйдя из сиракузской гавани, они получили бы возможность сражаться в открытом море, где новая тактика сиракузян стала бы бесполезной и где афиняне имели бы преимущество за счет собственных превосходных навыков и опыта. Вероятно, отказ Никия от этого плана объяснялся его опасениями, что после того, как войско поднимется на корабли и покинет сиракузскую гавань, удержать афинян на Сицилии будет уже нельзя.

Тем временем Гилипп собрал крупное войско из сицилийцев, прибавив к нему шестьсот пелопоннесских гоплитов, илотов и неодамодов, которые задержались из-за шторма, но все же добрались до Сицилии как раз вовремя, чтобы принять участие в новом нападении на афинян. Вызванная малярийными болотами болезнь продолжала снижать численность и боевой дух афинского войска, так что даже Никий смягчил свою позицию по поводу отступления. Он просил лишь о том, чтобы решение не принималось открытым голосованием, иначе враг может заранее узнать об их планах. Как мы видим, у афинян еще оставался путь к спасению, но тут в дело вмешались не то боги, не то судьба, не то случай.

ЗАТМЕНИЕ

Вечером 27 августа 413 г. до н. э., между 9:41 и 10:30 после захода солнца, произошло полное лунное затмение. Суеверное афинское войско было охвачено ужасом; все увидели в событии божественный знак, предостерегавший от немедленного отправления. Никий обратился к прорицателю, и тот посоветовал афинянам ждать, пока не пройдет «двадцать семь дней» (VII.50.4), и лишь затем отправляться в путь. Однако такая интерпретация затмения не была единственно возможной даже для людей легковерных. Филохор – историк, живший в III в. до н. э. и сам бывший провидцем, – давал другое толкование: «Это знамение отнюдь не дурное, а, напротив, даже благоприятное для убегающих, поскольку дела, совершаемые с опаской, должны быть скрыты и свет им помеха» (Плутарх, Никий 23.8). Полководец, замысливший отступить, мог бы и сам легко выдумать подобное объяснение и воспользоваться им в своих целях. Никий же безоговорочно согласился с тем, что знамение неблагополучно: он был уверен в том, что сами боги вмешались, чтобы подтвердить его точку зрения. Он «говорил, что и рассуждать нечего о том, чтобы двинуться с места раньше, как по прошествии двадцати семи дней» (VII.50.4).

Противнику стало известно о споре военачальников и о принятом ими решении остаться. Перебежчики рассказали сиракузянам о том, что афиняне планировали отплыть домой, но были задержаны лунным затмением. Чтобы воспрепятствовать их уходу, сиракузяне решили как можно скорее навязать им новое морское сражение в сиракузской гавани. Пока афиняне, следуя совету предсказателя, терпеливо ждали, сиракузяне обучали экипажи своих кораблей военной тактике. И все же первая их атака состоялась на суше. В ходе вылазки им удалось выманить группу афинских гоплитов и всадников за ворота укрепления, а затем разгромить ее, обратив в бегство. Главное нападение последовало на следующий день. Пока сухопутное войско атаковало афинские стены, сиракузский флот в количестве семидесяти шести трирем выступил против афинской стоянки. Афиняне вышли ему навстречу с восьмьюдесятью шестью кораблями.