Пелопоннесская война

По словам Диодора, при Аргинусах состоялось «величайшее морское сражение, в котором греки сражались против греков» (XIII.98.5). Спартанцы потеряли семьдесят семь кораблей, или шестьдесят четыре процента своего флота, что было поразительной цифрой. При Киноссеме, Абидосе и у мыса Нотий потери проигравшей стороны в среднем составляли двадцать восемь процентов. Конечно, при Кизике, где афиняне с помощью военной хитрости, внезапности и самостоятельных действий отдельных эскадр выманили противника в открытое море и окружили его, победителям удалось добиться полного уничтожения спартанского флота. Подобный же разгром произошел и при Аргинусах, где в результате блестяще спланированной операции спартанцы вновь оказались окружены и отрезаны от находившейся поблизости суши. Лишь потому, что левое крыло афинян не сумело захлопнуть ловушку, некоторому количеству спартанских кораблей удалось спастись.

Афиняне потеряли всего 25 кораблей из 155 и одержали блистательную победу. Поражение в этой битве означало бы для них поражение в войне, но вместо этого их разношерстные силы уничтожили качественно превосходящий их флот, обученный и подготовленный Лисандром, а молодой наварх, заступивший на его место, погиб в бою. Теперь Афины вновь правили морями, и у афинян были все основания верить в то, что их город устоит и сможет победить в войне.

СПАСЕНИЕ И ПОИСК

Триумфальная победа при Аргинусах стала для афинян спасением, но их ликование длилось недолго. Очень скоро они оказались втянуты в жаркий спор о том, чем именно завершилась битва. К ее окончанию афинский флот был разбросан на площади более чем в десять квадратных километров, а на море тем временем собирался шторм. Обломки двенадцати из двадцати пяти потерянных в бою кораблей еще плавали на поверхности. Вероятно, не менее 1000 человек еще боролись за свою жизнь, многие цеплялись за обломки, а вокруг и среди них плавали тела сотен погибших. Капитаны уцелевших трирем не останавливались, чтобы спасти живых или собрать мертвых для погребения. Они торопились назад в Аргинусы, чтобы обсудить свой следующий шаг.

С точки зрения греков, достойные похороны погибших были почти столь же важным делом, как и спасение выживших. В эпосе Одиссей отправляется в загробный мир, чтобы убедиться в том, что его павший товарищ похоронен надлежащим образом; в классической трагедии Антигона нарушает запрет царя и жертвует жизнью, лишь бы не оставить без погребения своего умершего брата. Что же могло заставить афинян пренебречь этим священным долгом?

Отчасти это объясняется неожиданным характером самой битвы. В ходе нее флот отошел от берега дальше, чем обычно, и рассредоточился на огромной площади, тогда как все другие морские сражения после 411 г. до н. э. проходили на ограниченной территории близ суши. Стандартная процедура после окончания битвы выглядела так: победители высаживались на берег и решали, как им собрать выживших и павших и кто именно этим займется. Времени на это хватало всегда. Нет никаких сомнений в том, что и эта битва должна была завершиться подобным образом, ведь план афинян по двойному охвату противника предусматривал участие всех афинских кораблей в формировании кольца окружения недалеко от Аргинусских островов. Однако в конечном итоге многим вражеским кораблям удалось прорваться и отойти на большое расстояние от места битвы. Афиняне были вынуждены преследовать их, что сделало невозможным проведение привычных процедур.

После того как триерархи привели свои корабли назад к Аргинусам, возникла еще одна проблема. Конон по-прежнему находился в двадцати километрах от них, блокированный спартанцами в гавани Митилены. Ожидалось, что Этеоник, командующий спартанскими силами у Митилены, узнав об исходе битвы, снимет осаду и поспешит соединиться со спартанским флотом на Хиосе. В результате у спартанцев образовался бы флот более чем из девяноста трирем, который послужил бы основой для новой армады и источником очередной угрозы для афинян. Эти весомые стратегические соображения заставили афинян направить основные силы флота к Митилене, чтобы отрезать спартанцам путь к отступлению, хотя выбор между военной необходимостью и долгом перед выжившими и павшими, тела которых еще можно было подобрать, наверняка дался им нелегко. В итоге они приняли компромиссное решение: две трети флота со всеми восьмью стратегами спешно направились к Митилене, а оставшиеся сорок семь кораблей под командованием двух триерархов – Ферамена и Фрасибула – образовали эскадру спасения.