Пелопоннесская война

По поводу этого решения также было высказано немало критики, но оно имело смысл. Если бы следовавшей к Митилене флотилии удалось перекрыть путь кораблям Этеоника, ей предстояла бы еще одна битва, поэтому было разумно послать стратегов – авторов и исполнителей плана победы при Аргинусах, – с тем чтобы они довели дело до конца. К тому же Ферамен и Фрасибул являлись не просто триерархами, а бывшими стратегами, обладавшими огромным талантом и опытом. Они приступили к выполнению своей задачи, но тут же столкнулись с новыми трудностями. Поднялась буря, и всколыхнувшееся море испугало людей, которые должны были заниматься спасением выживших и сбором трупов.

Любой, кто ходил под парусом в водах Эгеиды, знает, какими внезапными и яростными здесь бывают бури. Их силы хватает на то, чтобы представлять опасность даже для современных судов. Насколько же страшнее они были для моряков на гораздо менее прочных триремах, плохо приспособленных к подобным условиям! На Аргинусах команды Ферамена и Фрасибула, «уставшие в бою, отказались бороться против волн, чтобы поднимать трупы» (Диодор XIII.100.2). Триерархи изо всех сил старались переубедить их, но вскоре погода испортилась настолько, что дальнейшие уговоры потеряли смысл.

Кроме того, из-за шторма основная часть флота была вынуждена вернуться на острова. Вероятно, встреча не обошлась без неприятных сцен. Стратеги наверняка были в гневе от того, что их приказы не выполнены, и обвиняли в этом двух триерархов, которым была поручена спасательная миссия. Ферамен и Фрасибул не могли не возмутиться несправедливыми, с их точки зрения, обвинениями и, скорее всего, полагали, что самим стратегам следует заняться спасением и поиском тел, не дожидаясь, пока шторм разойдется в полную силу.

Когда погода улучшилась, весь флот двинулся в Митилену, но Конон встретил его в пути с известием, что Этеоник со своими пятьюдесятью триремами бежал. Сделав остановку в Митилене, афиняне пустились в погоню за спартанской эскадрой, которая успела укрыться на базе на Хиосе. Этеоник был не настолько глуп, чтобы ввязаться в новую битву, поэтому афинянам не оставалось ничего иного, как вернуться на свою базу на Самосе. Их без преувеличения великая победа была омрачена неспособностью провести спасательную и поисковую операцию и в конечном итоге незавершенностью всего предприятия. Мысль об этом, должно быть, сильно тяготила стратегов, раздумывавших над тем, какой доклад они представят перед народным собранием в Афинах. Вначале они собирались во всех подробностях рассказать о том, что произошло после битвы, включая неудачу триерархов при проведении спасательной миссии, но затем под воздействием уговоров решили ни словом не упоминать об этом инциденте и возложить вину за все неудачи на разразившуюся бурю. Вероятно, они понимали, что обвинения в адрес конкретных лиц непременно приведут к конфликту, тогда как и Ферамен, и Фрасибул были популярными и искусными ораторами, имевшими солидную поддержку в политических кругах, а потому стали бы опасными противниками.

СУД НАД СТРАТЕГАМИ

Известие о победе было встречено в Афинах с облегчением и радостью, а народное собрание поддержало предложение о чествовании участвовавших в битве стратегов. В то же время неспособность командующих спасти выживших и собрать тела павших вызвала ожидаемый ими гнев. Ферамен и Фрасибул немедленно вернулись с Самоса в Афины. По всей вероятности, они готовились защищаться от возможных упреков, но, поскольку никто в городе не знал всех подробностей того, что произошло при Аргинусах, им, как и стратегам, не было предъявлено никаких обвинений.

Однако возмущение афинян продолжало расти, и народ стал задавать все больше вопросов о поведении стратегов, которые, как было известно каждому жителю Афин, отвечали за все аспекты военной кампании. Когда на Самосе узнали о царивших в столице настроениях, стратеги естественным образом предположили, что за попытками их дискредитации стоят двое триерархов. Поэтому они отправили в Афины еще одно послание, в котором сообщали, что проведение спасательной миссии фактически было поручено Ферамену и Фрасибулу.