Пена. Дамское Счастье [сборник Литрес]

Дамы прощались и шли к выходу мимо прилавков с товарами. В четыре часа пополудни косые лучи закатного солнца проникали в здание через широкие фасадные окна и зажигали витражи. В этом багрянце золотой дымкой клубилась густая пыль, принесенная толпой на подошвах. Кисейная пелена окутала центральную галерею, обозначила огненными мазками контуры лестниц, висячих мостов и затейливое кружево расцветающих в пространстве железных конструкций. Фаянс, мозаика фризов и живопись на стенах блестели, переливались и вспыхивали всеми оттенками зеленого и красного в пышном обрамлении позолоты. За́мки из перчаток, галстуков, выставка сувениров, ленточные и кружевные жирандоли, высокие пестрые клумбы из легких шелков и фуляров – все слилось в дивный живой костер. Зеркала являли миру свое высокомерное великолепие, зонты, превращенные в щиты по прихоти хозяина этих мест, отбрасывали металлические тени. Вдалеке, вырвавшись из сумрака, вспыхивали яркие прилавки, облепленные покупательницами, пожелавшими остаться во власти солнца.

В жарком воздухе последнего перед закрытием часа «Дамским Счастьем» владели женщины. Они взяли приступом отделы и расположились среди товаров, как орда завоевателей в покоренной стране. Оглохшие, смертельно уставшие продавцы стали рабами женщин, и те распоряжались ими, как верховные жрицы. Толстухи расталкивали окружающих, худышки не желали уступать и становились демонстративно дерзкими. Высоко поднятые головы, резкие движения, ни капли учтивости, желание взять от магазина все, что получится, и даже прихватить домой пыль со стен. Госпожа Бурделе, ошеломленная своим мотовством, снова повела детей в буфет, где оказалось слишком много народу – у всех разыгрался аппетит, и даже матери семейств утоляли жажду малагой. С момента открытия было выпито восемьдесят литров сиропа и семьдесят бутылок вина. Оплатив на кассе дорожное манто и получив в качестве подарка картинки, госпожа Дефорж теперь ломала голову, как ей заманить Денизу к себе домой, чтобы унизить при Муре и по выражению лиц понять, верна ли ее догадка. Господин де Бов все-таки сумел затеряться в толпе и исчезнуть вместе с госпожой Гибаль. Госпожа де Бов, которую сопровождали Бланш и Валаньоск, почему-то решила потребовать красный шар, хотя ничего не купила и он ей не полагался. «Ничего не желаю слышать, с пустыми руками я не уйду! Шар поможет мне подружиться с внучкой консьержки…» – думала она. Продавцы установили рекорд продаж: они надули сорок тысяч шаров и отправили их путешествовать с одного конца столицы на другой. Шары рвались в небеса. Им хотелось взлететь и унести с собой гордое имя – «Дамское Счастье»!

В пять часов вечера только госпожа Марти и ее дочь все еще предавались покупательскому безумию. Женщина смертельно устала, но ее держали такие крепкие путы, что она без всякой нужды снова и снова возвращалась к прилавкам, чтобы удовлетворить свое любопытство. Наступил момент, когда начал ослабевать ажиотаж, подстегнутый рекламой. Шестьдесят тысяч франков газетам за объявления, десять тысяч за расклеенные афиши и двести тысяч красочных каталогов помогли опустошить женские кошельки и до невозможности возбудив их хозяек. Скидки, право на возврат и другие придумки Муре произвели на покупательниц неизгладимое впечатление. Госпожа Марти задерживалась у каждого демонстрационного столика, вокруг звучали охрипшие голоса зазывал, в кассах звенело золото, шуршали падающие в подвалы покупки, упакованные для отдела доставки. Она снова пробежалась по первому этажу мимо белья, шелков, перчаток и шерстяных тканей, потом поднялась выше, упиваясь вибрацией металла воздушных трапов и мостов, вернулась к готовому платью и кружевам, оказалась на третьем этаже и побывала даже в мебельном отделе. Повсюду приказчики и продавщицы – Ютен и Фавье, Миньо и Льенар, Делош, Полина и Дениза – одерживали последние победы над покупательницами, охваченными финальными всплесками торговой лихорадки. Этот пароксизм желаний час за часом делался все яростнее, подстегиваемый пьянящими запахами товаров, которые разворачивали, мяли, щупали, мерили. Жидкое красное золото вечернего солнца изливалось на толпу. Госпожа Марти лицом напоминала ребенка, глотнувшего неразбавленного вина. Утром у нее были ясные глаза и свежая от уличного холода кожа, но роскошь и слишком яркие краски утомили зрение и без меры распалили страсть к приобретательству. Госпожа Марти сообщила, что заплатит дома – ее ужаснула итоговая сумма, – и наконец-то ушла, чувствуя себя совершенно больной. Бедняжка с трудом вырвалась из магазина, едва не застряв в толпе, бесновавшейся у лотков с уцененными товарами. На тротуаре ее ждала дочь, с которой они разминулись во время последнего рейда по этажам. Госпожа Марти не сразу опомнилась, но в конце концов свежий воздух и ветер привели ее в чувство.

Вечером, когда Дениза после окончания праздничного обеда уже направлялась к выходу, к ней обратился посыльный:

– Вас ждут в дирекции, мадемуазель…