Пендервики весной

В субботу рано утром Бен на цыпочках вышел из своей комнаты и направился в другой конец коридора. Он хотел убедиться, что Бетти находится там, где и должна находиться. Не то чтобы он прямо опасался, что его сестра всё-таки сбежит в Бостон, но было как-то спокойнее знать, что она не сбежала.

Поэтому он тихонько приоткрыл дверь Лидииной комнаты – совсем чуть-чуть, только чтобы увидеть, что да, Бетти здесь, спит на кровати для большой девочки, вместе с Фантиком и Гибсоном. Потом так же тихонько её закрыл и ушёл. У себя в комнате Бен сел на пол и принялся составлять пирамидки из камней – от этого настроение у него всегда улучшалось.

Оливер вернулся ещё оливеристей, чем уезжал, говорил о каких-то никому не известных фильмах, один из них назывался, если Бен правильно расслышал, «Скромное обоняние кого-то там» – про то, как какие-то люди ходят-ходят и никак не могут поесть[88]. Бен даже ушёл спать на полчаса раньше – просто чтобы быть подальше от Оливера, и ещё долго, лёжа в постели, беспокоился о Бетти и думал о фильмах, которые он сам будет снимать когда-нибудь вместе с Рафаэлем и в которых у всех будет много, много еды – всегда, даже посреди нашествия инопланетян.

Бен составил три свои жеоды друг на дружку, а обсидиан переложил на холмик из розовых кварцев. Хотелось есть, но в доме никто пока не спешил просыпаться и до завтрака явно было ещё далеко. Прокрасться на кухню за хлопьями? Но красться надо мимо гостиной, а там Оливер спит на диване – опять слушать это жуткое хр-р-р-р-р-р.

И долго ещё Пендервикам придётся с этим храпом мириться? И когда он уже уедет, этот Оливер? Бен надеялся, что скоро.

Он начал выкладывать пирамиду из кусков полевого шпата: сначала розовый, потом жёлтый, коричневый, опять розовый, – но тут кто-то постучал в дверь. И это не могла быть Лидия. Она теперь не сбегала из своей комнаты, потому что рядом, на кровати для большой девочки, спала Бетти. Бен подполз к двери и попытался заглянуть снизу. Босые ноги, взрослого размера. Точно не Лидия.

– Стой! Кто идёт? – сказал он.

– Это я, Розалинда. Я стою. Открой!

– Зачем?

Тут дверь распахнулась без участия Бена и система раннего вешалочного оповещения полетела на пол. На пороге стояла Розалинда, босиком и в пижаме, и вид у неё был как у старшей сестры, которую придётся слушаться.

– Иди за мной. Только тихо!

Бен уныло на цыпочках последовал за Розалиндой по коридору – в комнату Скай и Джейн. Странно и загадочно: эта пара его сестёр никогда не вставала раньше Лидии. Впрочем, войдя в комнату, он убедился, что Скай и Джейн и не вставали, а лежали каждая в своей кровати и зевали. Вид у обеих был нельзя сказать чтобы довольный.

– Рози, а это никак не может подождать? – спросила Скай.

– Нет, надо сейчас, пока весь дом не проснулся. Вылезайте скорее из постелей и садимся в круг. Бен, ты рядом со мной.

Единственной причиной, по которой все в этом доме начинали садиться в круг, были совсеспенбены в какой-нибудь из вариаций, а у Бена не было сейчас ни малейшего желания высиживать очередное совещание со всеми его клятвами и тайнами.

– Спасибо, мне что-то не хочется, – сказал он.

– Это почему?

Бен немного потоптался на месте и решил сказать правду или хотя бы часть её.

– Не могу больше хранить тайны, они в меня уже не вмещаются.

– А какие это ты хранишь тайны?

– Он же не может тебе ответить, – сказала Джейн. – О, какой интересный поворот!

– Я пошёл. – Бен развернулся и шагнул к двери.

– Никуда ты не пошёл. – Один стремительный выпад (и железная хватка) Розалинды – и Бен уже сидел на полу, в кругу старших сестёр. – Начинаю совсеспен… точнее, совстарсеспенбен, совещание старших сестёр Пендервик и Бена.

– Поддерживаю, – буркнула Скай. – Хотя лучше бы нам дали ещё поспать.

– Вот именно, – вставила Джейн. – Это и я поддерживаю.

– Клянёмся, – продолжала Розалинда, – хранить в тайне всё, что здесь будет.

В центре круга выстроилась конструкция из сжатых сестринских кулаков, Бен неохотно увенчал её своим братским. Ему начинало казаться, что тайна – самое неудобное слово во вселенной. Когда все поклялись честью семьи Пендервик, Розалинда повернулась к Бену.

– Я очень беспокоюсь о Бетти. Она никогда так от всех не отгораживалась. Ты не знаешь, что её расстроило?

Так вот зачем он им тут понадобился. Не рассказывать ему какие-то новые тайны, а выпытать из него ту последнюю, которую он хранит из-за Бетти. Про её приключение в Квиглином лесу и про то, как она села в автобус и собиралась уехать, они уже знают – Ник рассказал родителям, а они рассказали старшим дочерям. Но никто не знает, что ехать она собиралась в Бостон, – никто, кроме Бена, а он поклялся никому не говорить. Он, конечно, уже пожалел, что поклялся – тайна была тяжёлая и давила, – но поздно: что сделано, то сделано. И вот теперь сразу три коварные и опасные сестры пытаются вытянуть из него эту тайну. Ничего, он будет сильным.

Бен перебрал в уме всё, что ему известно о Бетти: что бы такое могло её расстроить из того, что необязательно хранить в тайне? С этого он и начнёт и постарается продержаться как можно дольше.