Пендервики весной

– Не знали, но узнали очень скоро, врач сказал ей об этом во время осмотра.

– И тогда…

– Тш-ш. Вот тут слушай внимательно, потому что Скай в этом месте запуталась. У нас с ней был вчера долгий разговор, мы поговорили хорошо, но я, наверное, никогда себе не прощу, что так вышло – что она жила с этой путаницей в голове столько лет. С Розалиндой и Джейн я тоже поговорил – и оказалось, что да, они тогда всё поняли, а вот Скай… Бывает ведь, что у детей в голове укладывается всё по-своему, правда? Ах, надо было мне быть внимательнее!.. – Он долго молчал, смотрел в окно. Потом вернулся к своей истории: – Когда выяснилось, что это рак, мы с Лиззи объездили много врачей и выслушали много разных заключений. Все врачи были единодушны в мнении – в надежде, я бы сказал, – что беременность будет развиваться быстрее рака, – возможно, она даже замедлит течение болезни. И что после твоего рождения рак может быть всё ещё излечим.

– Да?..

– Да. Начинаешь понимать?

– То есть мама не…

– …и не думала менять свою собственную жизнь на твою! Ничего похожего на то, что представилось Скай… Бедная Скай – но ты помнишь, ей же было тогда всего семь. Нет, не было такого выбора: или – или, чёрное или белое. Мы знали, что отложить лечение до твоего рождения – риск, но это такой риск, с которым можно или проиграть, или выиграть. Лиззи рисковала сознательно. И, понимаешь, она ведь уже любила тебя.

– Но она проиграла. – Бетти цеплялась за папину руку, ей нужна была его сила. – Она рискнула, и проиграла, и умерла. То есть пожертвовала собой. Скай права.

– Ты должна поверить мне, Бетти: если бы Лиззи каким-то образом оказалась перед тем же самым выбором во второй раз, она бы приняла то же решение, пошла бы на тот же риск, – и в третий, и в четвёртый, и так снова и снова, до скончания времён. Она сама мне об этом сказала в тот день, когда ты родилась.

А потом Бетти понадобилось отвернуться – чтобы не смотреть на папу, когда она задаст ему вопрос, который для неё сейчас важнее всего.

– Ты злился, что я родилась, а мама умерла, да?

– Злился – на тебя?! Я злился на судьбу, на рак, да на весь мир, но… посмотри на меня, родная. Вот, так-то лучше. Нет, никогда, ни одной секунды не мог бы я на тебя злиться. Ты для меня была – дар, частичка Лиззи, она оставила мне тебя. И ты должна понять, рак – это болезнь, с которой нет никаких гарантий. Лиззи могла пройти полный курс лечения – все курсы, какие только существуют, – и всё равно умереть. И тогда у нас не было бы и тебя тоже.

Бетти снова отвернулась, но на этот раз для того, чтобы поплакать в подушку. Это были слёзы облегчения, а не страдания и боли, и папа был с ней, и держал её руку, пока они не вытекли все.

– Спасибо, папа, – сказала она, шмыгая носом, но улыбаясь.

– Пожалуйста, дочь моя. Кстати, завтра у тебя день рождения. Я знаю, всё это время ты не очень охотно включалась в разговоры о том, как мы будем его отмечать.

– Не очень охотно? – Это было такое явное преуменьшение, что Бетти, не удержавшись, даже прыснула.

– Кажется, теперь я понимаю почему. Послушай, а может, устроим ужин сразу для тебя и для Ника? Он ведь завтра вечером уезжает. Что думаешь?

– Думаю: да!

– Ты уже простила ему, что он вытащил тебя из автобуса?

– Простила. И, пап, наверное, я с тех пор немного повзрослела.

– Хм-м. Ну, будем надеяться.

Она показала ему язык.

– Несмотря на эту твою малопривлекательную гримасу, я уверен, что Розалинда и Джейн хотят тебя видеть. Так что скоро я их к тебе пришлю. Скай ушла в гости к Молли на весь день – она сказала, ей понадобится какое-то время, чтобы у неё всё это как-то уложилось, и лучше она проведёт это время не дома. Между прочим, она тоже знает, что ты села тогда на автобус затем, чтобы добраться до Бостона.

– То есть Бен…

– Нет, Бен не выдал твою тайну, хотя у меня есть подозрение, что сёстры пытались её у него выпытать. Нет, это я, сопоставив факты, пришёл к некоторым выводам – и как же мне стыдно оттого, что это заняло у меня столько времени.

– А Скай сердится, что я хотела поехать к Джеффри?

– Не думаю. Но и об этом ей тоже надо поразмышлять – когда она его прогоняет, это ведь касается не только её… а всех нас. Знаешь, Лиззи мне говорила, что именно Скай будет переживать её смерть тяжелее остальных. Может, потому, что они так похожи – обе жуткие упря… – Замолчав, он улыбнулся Бетти. – Зато ты унаследовала от Лиззи любовь к музыке. Ты ведь знаешь это? Она всегда мне говорила, что если бы она могла выбирать из всего-всего, что только бывает на свете, то стала бы оперной певицей. Не то чтобы у неё был выдающийся оперный голос: он был милый, нежный, но не такой уж сильный, да и мелодию она не всегда держала – и всё равно: как она любила музыку! В больнице она много пела тебе, когда у неё были силы.

– Может, я это помню, – сказала Бетти, сберегая внутри себя эту новую драгоценную крупицу знания о маме.

– Может, и помнишь. – Он наклонился и поцеловал её в щёку. – Ну что, готова? Зову к тебе сестёр?