Пение пчел

Перемены, которые за последнее время претерпела их жизнь, давались Франсиско непросто, хотя все они случились по его воле. Все началось в день помолвки Кармен и Антонио, когда Симонопио явился на празднество со своим загадочным подношением, а Беатрис осталась с гостями, ожидая, что Франсиско вскоре закончит свои дела и вернется к праздничному столу. Проходили минуты, но ни он, ни Симонопио не появлялись, так что Беатрис начала беспокоиться. А главное, ей было нечем оправдать странное и отчасти скандальное поведение супруга.

Проследовав в дом, она обнаружила Франсиско в кабинете: он писал деловые письма, которые Мартину предстояло отнести на почту, чтобы отправить телеграммой.

– Что ты делаешь, Франсиско? У нас же гости!

– Я знаю. Но они подождут, а я тороплюсь.

– И куда же ты торопишься?

– Одержать верх над реформой.

Ответ озадачил Беатрис еще больше: как могут обычные цветки так захватить ее мужа, да еще обхитрить федеральный закон? В тот момент у нее не было возможности вытянуть из него больше информации, потому что Франсиско вернулся к своим письмам и больше не обращал на нее внимания. Она ушла прочь, задыхаясь от гнева и недоумения.

Разумеется, выйдя к гостям, она пуще прежнего принялась извиняться.

– Франсиско просит прощения. Ему сообщили о несчастном случае на одном из его ранчо, но праздник продолжается.

После заочного прощания с хозяином вечеринка пошла своим ходом. Больше всего покидать гостеприимный дом не хотелось новому отцу Педро, который то и дело интересовался у Беатрис, когда же наконец вернется ее супруг.

– Не знаю, святой отец. Этого человека лучше лишний раз не трогать, – ответила она, внезапно дав волю досаде.

Часы тянулись бесконечно, обед плавно перешел в полдник, а затем и в импровизированный ужин – когда стемнело, компания переместилась в гостиную, после гостиной – в столовую, поскольку все вновь проголодались и с удовольствием поглощали разогретые остатки обеда. Им предстояло встретиться на следующий день: все получили приглашение на пикник во Флориде.

– Не знаю, поедет ли с нами Франсиско. Сельское хозяйство иногда захватывает его целиком.

Она как в воду смотрела, заранее принеся извинения: вечером Франсиско объявил, что на следующий день отправится в Ларедо, где проведет несколько дней, готовясь к поездке в Калифорнию, куда поедет поездом из Сан-Антонио, штат Техас.

– Зачем тебе туда? – спросила Беатрис мужа.

– За апельсиновыми деревьями, – ответил Франсиско.

Неожиданная активность мужа с его несвоевременными решениями и внезапными действиями, которая противоречила всему тому, чем Франсиско был раньше – последовательным, консервативным сторонником патриархальных законов, – сбила ее с толку, но в итоге она взяла себя в руки и внимательно его выслушала. Через некоторое время она признала, что муж в самом деле был прав, как прав он был, купив дом и вложив средства в землю в Монтеррее или в своем диковатом, но в итоге очень разумном решении приобрести трактор.

Беатрис выслушивала мужа, не выражая сомнений и задавая лишь точные и разумные вопросы, однако для этого ей требовалась недюжинная сила воли. Она старательно удерживала в себе то, о чем хотела спросить в лоб: на что мы будем жить, пока на твоих деревьях не созреют первые апельсины? Франсиско сообщил ей о поистине судьбоносном решении: апельсиновые деревья он собирается покупать в несколько этапов. Это серьезное вложение. Еще одно серьезное вложение. Постепенно он уничтожит на своих землях посадки сахарного тростника. Беатрис испуганно ахнула, но он спокойно продолжил:

– Не забывай, в этом году предстоит высаживать весь тростник заново. Но с меня довольно: больше я связываться с ним не желаю. Апельсины обеспечат нас плодами на десятилетия. Вот увидишь.

Действительно, сахарный тростник приходилось обновлять каждые три года, и в этом году его срок на плантациях истекал, больше семья Моралесов не будет заниматься его производством.

Беатрис покорно выслушала новость, но сердце ее сжалось от печали: всю свою жизнь она прожила в окружении сахарного тростника. Вся ее семья – отец, а теперь братья – выращивали его на своих плантациях. Она выросла среди его зеленых сочных стеблей, которые покрывали собой всю землю до горизонта. По ночам шелест тростника сливался с шепотом ветра, перебиравшего бесчисленные зеленые побеги. Просыпаясь в ветреные дни, она видела, как тростник волнуется, подобно бушующему зеленому морю, а когда ветер немного стихал, он был подобен озерной глади. Как засыпать без этого немолчного бормотания? Как выглядывать по утрам из окна и видеть, что пейзажа всей ее жизни больше не существует?

Франсиско не ограничивался уничтожением сахарных плантаций: он заявил, что в этом же году посадит на пустующих землях апельсиновые деревья. По крайней мере, попытается.

– В таком случае тебе придется закупить сотни деревьев, – сдержанно заметила Беатрис.

– Не сотни, а тысячи, причем прямо в этом году. Постепенно я буду покупать их все больше, пока не засажу все наши земли.

– А как же маис?