Пенрик и Дездемона. Книга 1

– Немного поэкспериментировав, мы выбрали напев для моего портала. Это казалось мне самым удобным в перемещении вспомогательным средством. И его нельзя потерять, в отличие от предметов, или не взять с собой. Мастер Фиртуит сперва научил меня респонсорному напеву, подобно бардам, которые обмениваются строками длинной поэмы. Только моя была короткой, всего четыре строки. Мы садились друг напротив друга, ставили посередине зажженную свечу, чтобы я смотрел на нее, и просто повторяли это четверостишие, снова и снова. И снова, и снова, и снова, пока мой разум не успокаивался – или не начинал страдать от невыносимой скуки. Мы извели почти целый ящик хороших восковых свечей. Мне было жаль тратить их впустую. Представить не могу, как это вынес Фиртуит. Через несколько дней таких занятий, однажды ближе к вечеру, когда мы оба уже охрипли, я… прорвался. На плоскость. Всего на пару мгновений. Но это было откровение. К этому, к этому я, точнее, мы с моим внутренним волком стремились все это время. Все словесные описания, которые я слышал, не были… не были обманом. Но я не представлял себе ничего подобного. Неудивительно, что я не мог ее достичь. После этого дела быстро пошли на лад. Мы избавились от свечи. Мне требовалось все меньше времени, чтобы прорваться, а потом я начал петь в одиночку. Я работал над тем, чтобы делать это про себя, когда… – Инглис умолк. И неловко добавил: – Учитель говорил, что у меня хорошо получается.

– И на что это похоже? Этот духовный транс?

Губы Инглиса раскрылись, сомкнулись, сжались. Он выставил руки ладонями вперед.

– Я могу описать его словами, но они скажут тебе не больше, чем сказали мне. Не уверен, что ты сможешь понять.

– Инглис. – Несмотря на мягкость тона, имя прозвучало необычно сурово. – Четыре года назад, на обочине дороги, пробил самый странный час в моей жизни, и с тех пор я делю разум с двухсотлетним демоном с двенадцатью личностями, который владеет шестью языками и подсознательно желает уничтожить все на своем пути. Я думаю, что это продлится, пока не пробьет час моей смерти. Испытай меня.

Инглис отпрянул. А Освил задумался, в какой незамеченный момент путешествия Пенрик стал казаться ему нормальным.

Пенрик вздохнул и задал другой вопрос:

– Это состояние транса, оно приятно по своей сути?

– Это место чудес. – Инглис помедлил. – Некоторые находят его пугающим.

– А ты?

– Я испытывал восторг. Быть может, чрезмерный. – Инглис нахмурился. – Я по-прежнему воспринимаю материальный мир, но он уходит вниз, отодвигается в сторону. Нематериальные вещи кажутся материальными, символами самих себя, но не просто галлюцинациями, поскольку в моем волчьем обличье – там я выгляжу как волк или, иногда, помесь волка и человека – я могу их взять. Могу ими манипулировать. Расставлять по своему желанию. И это отражается в материальном мире. Это не перемещает материю – в отличие от того, что могут делать демоны хаоса, – только вещи, касающиеся разума и духа, однако разум и дух могут оказывать сильное влияние на тело, которое их вмещает. Разум, который перемещает материю, – это разум, на который воздействуют. Шаман может убедить человека совершить какое-то действие или может соединить два разума так, что один человек будет знать, где находится другой. Иногда может убедить тело исцеляться быстрее. Послать видения другому шаману, поделиться с ним мыслями. При полной силе может переместить дух жертвенного животного в другое тело и привязать его к питанию этого тела. Животное в животное, чтобы создать Великого зверя. Или животное в… в человека, чтобы разделить свирепость. – Он умолк. – Создание духовного воина считалось самым сложным ритуалом, за исключением переноса священного королевского сана. Сейчас он под запретом.

Значит, не только Орден Отца захочет перекинуться словом с этим молодым человеком, когда Освил вернет его в Истхоум. Судя по всему, его разномастным начальникам придется встать в очередь.

– В свинарнике мне впервые удалось произнести входной напев про себя. Я был так возбужден, что едва не потерял путь. Когда я принимаю облик волка, то обычно вижу вещи на некоем символическом волчьем языке. Дух жертвенного кабана и дух Борфорда уже были заодно. Когда Толлин пытался вонзить свой нож, я гнал их, как на охоте, пока они не слились и не стали единым целым. И тогда я вернулся, а потом… о боги…

Инглис закрыл лицо руками. Эрроу заскулил и лизнул его, а Блад перекатился и печально положил голову ему на колено. Инглис машинально протянул руку и погладил шелковистый мех.

– Достаточно, – твердо произнес Пенрик.

Инглис сглотнул и поднял глаза. Обхватив руками колени, чародей изучал его прищуренными глазами.

– Возможно, тебе нужен…

Инглис и Освил уставились на него с одинаковым изумлением.

– Сон, – закончил Пенрик. – Да. Определенно. Отправляйся в постель, Пенрик. – Он поднялся и направился к выдвижной кровати, по пути задувая зловонные свечи.