Пенрик и Дездемона. Книга 1

– Не думаю, что в этом есть нужда. Я прав? – Пенрик с улыбкой протянул Инглису руку, ладонью вверх. Ожидая, что тот отдаст свой нож – а значит, окончательно сдастся. – Кстати, каким образом ты не даешь Толлину рассеяться?

Вместо ответа Инглис молча поднял руки, позволив рукавам упасть.

– О, – тихо выдохнул Пенрик.

– Кровь поддерживает жизнь даже после того, как покинет тело, – сказал Инглис, невольно подражая интонациям своих наставников. И в отчаянии добавил: – Ненадолго.

– М-м, да, теперь понятно, почему ваши дартакийские предки боялись лесной магии, – пробормотал Пенрик. – Согласно книгам, старые шаманы делали очень странные вещи с кровью. Надо полагать, с чужой кровью это работает совсем иначе. Выражаясь теологически.

Его улыбка не дрогнула.

В отличие от истощенной воли Инглиса. Неловкими пальцами он развязал сыромятные шнурки, крепившие ножны к поясу, и отдал нож. Пенрик коснулся лба, губ, пупка и чресл, после чего раскинул пальцы над сердцем – Дочь-Бастард-Мать-Отец-Сын, – совершив полное благословляющее знамение, прежде чем взять нож. Пусть он и был чародеем, который обладал пугающими силами, но в этот момент святой явно взял верх. Он держал нож не как оружие, а как святыню.

Он понимает.

Испытывая головокружение и едва не лишаясь чувств, освободившись от своей смертельной ноши, Инглис рухнул на колени и, задыхаясь от слез, зарылся лицом в густую шерсть Эрроу. Пес заскулил и попытался лизнуть шамана.

С улицы донесся женский голос:

– Блад, глупое животное! Сейчас же вернись!

Рыжий пес с грязными лапами ворвался в храм. Инглис едва не упал, когда Эрроу кинулся к нему. Шаман уже приготовился разнимать собачью драку, но псы обменялись счастливыми взвизгами и поскуливаниями, кружась и обнюхивая интимные части друг друга. Очевидно, они были старыми друзьями.

Еще один выживший при оползне? Плотность духа рыжего пса была высокой, хотя и не такой, как у Эрроу. На полпути к Великому зверю; обреченный в конце своей жизни быть принесенным в жертву новому щенку, чтобы продолжить накопление сил. Инглис задумался, сделал бы Скуолла эту жизнь долгой и счастливой, по собачьим меркам. Судя по добродушию обоих псов – да.

Затем псы обратили свое внимание на Инглиса, кружась вокруг него, тыкаясь носом, облизывая и едва не сбивая с ног. Он даже едва не рассмеялся, отбиваясь от Блада, который пытался попробовать на вкус его лицо.

Женщина вбежала в храм и остановилась рядом с Галлином. Средних лет, измученная заботами, очевидно его супруга.

– Он вырвался, когда я открыла дверь, – прохрипела она.

Просвещенный Пенрик, с улыбкой наблюдавший, как Блад пристает к Инглису, вытер губы и пробормотал:

– Обратите внимание на собак, ловец.

– Это проклятое дело – самое странное из всех, что мне доводилось вести, – раздраженно сказал Освил. – И когда я вернусь домой, мне придется обо всем этом доложить. Вы это понимаете?

Сверкнув синими глазами, Просвещенный Пенрик ухмыльнулся:

– В таком случае, вам следует помолиться о красноречии.

X

В ходе прежних расследований Освила просьба о поддержке местного Храма обычно означала, что ему находили место для ночлега и ужин в доме одного из Орденов, или в гостинице для путников при главном отделении, или, на худой конец, на проверенном постоялом дворе. В Линкбеке не было ничего подобного – как не было ни тюрьмы, ни надежно запирающейся комнаты в какой-нибудь пристройке, ни хотя бы кандалов в стене подвала обветшавшей крепости. Заключенный должен был постоянно находиться под непосредственным присмотром чародея. И потому им всем пришлось воспользоваться гостеприимством Галлина и, преимущественно, Госсы.

Освилу было крайне неудобно приводить к ним в дом шамана, который мог оказаться убийцей, однако служитель с супругой, похоже, восприняли это спокойно. Галлин с сыновьями быстро установили дополнительный стол на козлах, вмещавший шесть человек. Очевидно, Госсе много раз доводилось принимать беглецов, спасавшихся от какой-то катастрофы в долине, и она гоняла взад-вперед собственных детей и служанку, которая вела белого пони Бастарда на похоронах. Вскоре Госса подключила к делу и стражников, чем немного облегчила угрызения совести Освила. Словно в сказке про зачарованный замок, на столе внезапно появилась различная еда, которую прислали соседи, чтобы помочь накормить гостей.

Прошло совсем немного времени, а двенадцать человек уже уселись за ужин; два пса притаились под столом, не желая покидать Инглиса или надеясь получить объедки. Просвещенный Пенрик растерялся, когда служитель попросил его благословить трапезу, однако провел ритуал с заученным в семинарии изяществом, чем явно порадовал хозяев. Суп оказался почти не разбавленным.