Пенрик и Дездемона. Книга 1

Еще один хороший вопрос. Того, что их беглец искал подобного практика, было достаточно, чтобы спланировать преследование. Быть может, нужно было мыслить на шаг дальше?.. Дез фыркнула.

Логический ум Освила уже взялся за эту загадку.

– Возможно, он ищет убежища у того, кто его спрячет? – неуверенно предположил ловец.

– Или хочет убить себя – но не хочет стать отлученной душой, как бедный Скуолла, – вставил Пенрик.

Да, самоубийство должно являться проблемой для облеченного человека. Некоторые самоубийцы искали отлучения, но многие другие спешили попасть в желанную обитель своего бога. Храм тратил немало сил на предотвращение таких попыток приблизиться к божественности.

Освил обдумал эту идею, и, судя по всему, она ему не понравилась.

– Вне моих полномочий, – наконец сказал он.

Но не моих… в принципе. Еще одна тревожная мысль. Похоже, сегодня их было непривычно много.

Услышав топот копыт, Пенрик вскинул голову и увидел, что к ним галопом мчится всадник. Секунду спустя он узнал одного из стражников, Хейве.

– Господа! – крикнул тот, осаживая лошадь перед ними. – Хвала Дочери, я вас нашел. Хозяйка Госса и сержант просят, чтобы вы немедленно вернулись. В деревню пришел незнакомец, и он может быть тем, кого мы ищем. По крайней мере, у него темные волосы и вельдский акцент, хотя он странно одет, и я не смог определить его возраст.

– Ты его видел? – спросил Освил, возбужденно привстав на стременах. – Ты ведь не пытался к нему приблизиться?

– Нет, господин! – горячо заверил его Хейве. – Он пришел в дом служителя, сказал, что ищет хозяина. Хозяйка Госса ответила, что вы отлучились по делу, и отправила его ждать в храме, а меня – искать вас. Сержант и Баар следят за зданием на расстоянии. Когда я выезжал, он оттуда не выходил.

– Нам лучше поспешить, – сказал Галлин прерывистым от тревоги голосом и возглавил отряд, пустив лошадь галопом. Освил последовал за ним. Пенрик и Хейве замыкали скачку, а за ними бежал Блад. Внезапно Пен порадовался, что захватил лук с собой, а не оставил в седельных сумках в храмовой конюшне.

Рискуя загнать лошадей, они быстро добрались до деревни, которая казалась вымершей, и остановились в нескольких домах от храма. Сержант помахал им из своего укрытия за чьей-то калиткой и показал на храмовую дверь.

– Все еще там, – прошептал он.

Освил молча отсалютовал ему. Все спешились. Блад, запыхавшийся и грязный, рванулся к дверям храма. Галлин схватил его за шкирку и поволок, упирающегося, к своему дому, где в переднем окне виднелась Госса, жестами настойчиво подзывавшая супруга. Пен отвязал от седла лук, натянул тетиву и надел на плечо колчан. Оставшиеся стражники присоединились к ним. Вооруженный отряд тихо направился к храмовому портику.

Освил махнул Пенрику идти вперед.

– Ну что ж, чародей, – прошептал он. – Идите.

Погоди-ка, что, в одиночку?

– Не лучше ли нам всем на него накинуться?

Судя по выражению четырех лиц, спутники с ним не согласились.

– Если это ошибка, только вы сможете сразу это понять, – сказал Освил.

Галлин и Госса вышли из дома и стояли, держась за руки и встревоженно глядя на Пена. Пен сглотнул, наложил стрелу на тетиву и вошел в полумрак храма.

Посвети мне, мысленно попросил он Дездемону, и тени растаяли, позволив ему четко видеть.

На деревянном полу, перед пьедесталом холодного храмового очага, лежал ничком человек, вытянув руки в позе отчаянной мольбы, вот только он не выбрал ни одну из стен святилища. Пен не был уверен, молитва это или истощение. Человек был небрит; на нем были лохмотья городской одежды, но крестьянская обувь из ивовых прутьев и горская шапка из овчины. В одной руке он сжимал длинную палку. Рядом с ним лежал огромный черно-рыжий пес, опустив голову на скрещенные лапы, в позе собачьей скуки. При появлении Пена пес вскинул голову, навострил треугольные уши и принялся постукивать хвостом по полу, при этом рыча. Возможно, он был в таком же замешательстве, как и Пен?

Если Блад был сверхпсом, этот был сверхпсом в еще большей степени, средоточием присутствия. Это Великий зверь. Верно, Дез?

Впечатляет, согласилась она.

– Сядь, – приказал Пен суровым, как он надеялся, тоном офицера, производящего арест. – Но не вставай.

Человек рывком поднялся на колени, вцепившись в палку, чтобы не упасть. Соскользнувший рукав открыл руку, иссеченную ужасными на вид шрамами. Висевший у него на поясе нож источал странную силу, вихрившуюся, словно северное сияние, не для глаз Пена, но для глаз Дездемоны. Человек посмотрел на Пена безумным взглядом, распахнув рот, чтобы сделать вдох. Пес встал и зарычал намного суровей, чем удалось Пену.