Пенрик и Дездемона. Книга 1

– Ну хорошо. – Пенрик сделал вдох. – Я собираюсь дать тебе новый напев, чтобы открыть доступ в твое духовное пространство.

Инглис уставился на него со смесью изумления и оскорбления.

– С чего ты взял, что сможешь это сделать? Чародей.

– Я здесь. И сейчас это имеет первостепенное значение. – Не позволяя себе дрогнуть под хмурым взглядом Инглиса, Пенрик продолжил: – Я буду говорить: «Отец, Мать, Сестра, Брат, Иной». А ты будешь отвечать: «Благословите же сей труд и дайте выполнить другой».

– Это что, благословение?

– Нет, это твой напев. Я решил объединить одно с другим и сберечь нам лишние шаги.

Инглис ответил на его сияющую улыбку еще более мрачным взглядом.

– Это глупые стишки.

– Я чародей, а не поэт.

– Очевидно. Это даже не четверостишие.

– Повтори его – и оно станет четверостишием.

Инглис явно был готов заартачиться. Или, по крайней мере, отказаться сотрудничать. Пенрик понятия не имел, как тогда поступит.

Дез на время захватила контроль над его ртом и сладким голосом произнесла:

– Или можешь выбрать другую молитву: «Мать, Отец, Брат, Иной, Сестра, по голове меня шлепнуть пора». – Пен не смог сдержать кривой ухмылки, когда Дез отступила.

После долгого мрачного молчания Инглис сказал:

– Используй первый вариант.

– Хорошо, – ответил Пен. Твердо добавив для Дез: И больше никаких вторжений. Та с притворной покорностью отошла на задний план. – Я начну. Отец, Мать, Сестра, Брат, Иной…

Они начали повторять вопрос и ответ, совсем как Инглис и его недавний наставник. Запоминающаяся, хотя и простая (или глуповатая, вставила Дез) молитва действительно стала скучной после нескольких повторений. Еще через некоторое время слова начали терять смысл и связность, слившись в убаюкивающий двухголосый гул. Пен не сдавался, пока у них не начали заплетаться языки, после чего объявил перерыв.

Ничего не произошло. Что ж, он ничего и не ждал, солгал себе Пен. Ну ладно, он надеялся.

– Как часто твой наставник-шаман проводил занятия? – спросил Пен.

– По-разному, в зависимости от наших с ним обязанностей. Иногда один-два раза в день. Иногда десятки раз.

– И сколько длились занятия?

– Примерно как сейчас, пока наши языки не начинали заплетаться. Тоже по-разному.

– Хм. – Пенрик шлепнул себя по коленям и встал. – В таком случае, дай отдохнуть своему языку. И своей ноге.

По крайней мере, с этим Инглис не стал спорить.

Пен обнаружил одного из стражников сидящим на верхней ступени лестницы.

– Где Освил?

– Думаю, он пошел в храм, сэр.

– Спасибо.

Пенрик прошел по дому и выбрался на улицу. Храм стоял такой же тихий и темный, как вчера, когда они застали врасплох Инглиса. И, как и вчера, внутри был только один проситель. Освил стоял на коленях перед алтарем, посвященным Отцу, занимавшим одну пятую деревянных стен храма. Ловец повернул голову на звук шагов Пенрика.

– О. Это вы.

– Не буду вам мешать, – сказал Пенрик. И, не в силах сдержать любопытство, добавил: – О чем вы молитесь?

Губы Освила сжались.

– О наставлении.

– Да? Я думал, то, с чем мы здесь столкнулись, буквально кричит нам, куда двигаться дальше. Или вы хотите иной совет?

Освил вновь повернулся к алтарю своего избранного бога, самой позой демонстрируя решимость игнорировать Пена.

Пен подошел к противоположной стороне храма, чтобы изучить нишу своего бога. Местное святилище изобиловало резьбой по дереву, как часто бывало в сельских храмах этой области. На притолоке резчик изобразил стаю воронов, в нижнем левом углу – серьезных крыс. Алтарь Дочери справа от Пенрика украшали деревянные цветы и детеныши животных, раскрашенные подобающим образом; они слабо светились в темноте. Наставники Пенрика твердили, что просящий молится перед алтарем, а не алтарю. Пенрик опустился на колени. Он не мог очистить разум – но ему и не требовалось клянчить что-то у богов. Он ждал.

Некоторое время спустя до него донесся голос Освила:

– Вы продвинулись со своими занятиями?

– Пока нет, – ответил Пен, не оборачиваясь.

Неразборчивое хмыканье.

После небольшой паузы Пен сказал:

– Вы же знаете, что он не убийца.

Молчание. Потом:

– Моя задача – доставить беглеца к правосудию, а не судить его.

– Однако вы можете прибегнуть к собственному суждению. Как сделали на Вороньей дороге.

Задумчивое молчание.

– Я хочу проверить еще одну идею, – продолжил Пенрик. – Хочу отвезти Инглиса к оползню и посмотреть, что он скажет про старого Скуоллу. И что старый Скуолла скажет про него.

Болезненный вздох был ему ответом. Неужели Освил готов сдаться? Пенрику пришло в голову, что ловец отнюдь не столь слепо следовал правилам, как можно было предположить по его выпяченной челюсти; только сомневающийся нуждался в молитве о наставлении. Пенрик надеялся, что Освил получит свой ответ. Пенрик продолжил, обращаясь к собственной стене:

– Сегодня Инглис меньше страдает от боли, чем вчера. Он стал спокойней, пусть и не радостней. Надо полагать, мне следует взять с собой Галлина. И псов. Нам понадобится лошадь одного из стражников. Хотите к нам присоединиться? С учетом того, что вы не имеете отношения к сверхъестественному.